Отражение зверя - Галина Дмитриевна Гончарова

Между прочим, тут все три предмета: корона, держава, скипетр – все со здоровущими рубинами цвета голубиной крови. И каждый рубин размером чуть не с детский кулачок, сколько тут карат – неизвестно! Много! Вроде как нашли некогда здоровущий рубин и распилили его на три части. И ими украсили ценные предметы.

Брак, помолвка, коронация, рождение – смерть… там – надо быть при полном комплекте побрякушек. Можно еще при заключении мирного договора, и то не всякого. Кстати, может, при разводе или свадьбе? Ежели Дианочка стоит, копытом бьет? А в повседневной жизни его величество вместо тяжеленной регалии на голове прекрасно обходится тонким золотым обручем, который раскатан до состояния чуть ли не фольги. Даже такой он тяжелый и не слишком удобный, но тут уж ювелиры помогут. Подогнут, подшлифуют… у Иоанна такой обруч и был на каждый день, и у Марии тоже. Тоненький, аккуратный, три зубца, мелкие бриллиантики, очень красиво и аккуратно.

А продавать – дешево.

Да-да, если на вес, там того ценного металла, может, и сто грамм не наберется, а если камни отдельно, оправу отдельно… а все равно, ни о чем. А вот эта корона – парадная и старая. Мощные массивные обручи, камни, размером чуть не с ноготь, главный камень громадный по центру, такую на ногу уронишь – сам в травмпункт уже не дойдешь.

Что ж, мой дорогой супруг…

Мария недрогнувшей рукой нацепила на себя корону, поправила так, чтобы та на нос не съехала… тяжело, но это ненадолго, засунула за пояс скипетр, упихала в сумку державу и печать. Потом повесила все свое добро на шею, едва не согнулась вдвое, но об пол удариться все же сумела. И получилась змея.

Правда, переползала она как-то задумчиво… было у несчастной гюрзы такое ощущение, что она скушала яйцо из камня. Ониксовое или мраморное. И вот оно внутри нее перекатывается с места на место… м-да. Оказывается, есть ограничения на рост-вес-содержимое? Вот не знала! А могла бы догадаться!

Теперь надо поспешить в тайник, выгрузить там все добро, а завтра она его заберет.

Часть.

Корону и прочие регалии она так и оставит во дворце, чего их с собой тащить? Продать не получится, на части разобрать рука не поднимется, зачем тогда утащила? А вот!

Достал ее супруг до печенок и селезенок, так что все это добро она стянула из врожденной женской пакостности! Пусть новую заказывает! А пока – попрыгает!

И не мучает ее совесть! За Дианочку ему эту корону вообще надо до задницы натянуть! И скипетр засунуть! Только вот сил не хватит!

Змея кое-как перевалилась в вентиляцию и поползла вверх. Сейчас получалось тяжелее, так что к концу своего подъема Мария уже думала – могут ли гадины потеть?

Не могут. Но очень хочется.

Зато и место для тайника Мария нашла просто шикарное.

Они есть в каждом дворце. Башенки.

Круглые, островерхие, улучшающие внешний вид и, наверное, зачем-то нужные архитекторам. Только вот… данные конкретные башни, судя по толстому слою пыли на полу, не использовались даже любовниками. Что там!

Сюда даже голуби не залетали, а это уже о чем-то говорит! [14]

Но даже если бы в башенку зашли в поисках места для уединения, никто не догадывался, что эти крыши тоже полые внутри. А Мария знала. И знала, что доски перекрытий отлично выдержат ее вес. Проверила уже. Ремонтировать их в ближайшее время точно не будут, лет пять тому назад как раз отремонтировали, так что запас лет в двадцать у Марии есть.

Дальше – дело техники.

Заползти.

Устроиться на самой толстой и прочной балке. Перекинуться в человека – и поудобнее устроить в куполе свои ценности. Привязать мешок так, чтобы точно не выпал… разве что в эту башенку молния ударит. Сунуть несколько золотых себе в карманы… ладно, два десятка. По местным меркам это приличная сумма, остальное Мария заберет перед побегом. А то мало ли что?

Если завтра во дворце не будет переполоха, она очень удивится.

Гадина она?

Породистая! И этим гордится!

* * *

– Ваше величество! Но помилуйте, мы делаем все возможное!

Ханс Девятый так совершенно не считал. И ярости в его глазах на десяток тейнов хватило бы.

– Второй?! Уже второй?!

– Да, ваше величество.

– Это при том, что ваши… уродцы подыхают через год-два после обращения!

– Ваше величество, но это не от нас зависит!

– А от кого? – таким тоном поинтересовался Ханс, что тейн даже вздрогнул. – Кому я плачу уже больше десяти лет, кто перевел кучу народа на свои опыты… здоровых людей, которые и в каменоломнях пригодились бы!

– Ваше величество, братья близки к успеху. Вот, последний подопытный до сих пор жив и почти не мучится болями…

– Да неужели?

– Да, ваше величество, – тейн смотрел прямо.

– Что ж. Попробуйте обработать по той же методике еще двоих-троих! Время идет, его остается все меньше. И насчет поиска… согласен. Можете искать в моей библиотеке, я выдам разрешение.

Что-то было и в храмовой библиотеке, но что-то и в королевской. Ну и соперничество тоже надо учитывать, не всем хотел делиться храм, не ко всему допускали священнослужителей короли.

Тейн поклонился и был отпущен его величеством. Зато пришел его высочество Фридрих.

– Отец, ты звал меня?

– Да. Пришло письмо из Эрланда. Вернер пишет, что у нас есть все шансы для объединения королевств. Иоанн – идиот, разводится с супругой, та согласна на развод и документы сейчас в стадии подписания. Его бастард, которого Иоанн мог прочить на трон, совершенно случайно погиб.

– Случайно, батюшка?

Фридрих в чем-то был копией отца. И мужчины отлично понимали друг друга. Говорят, два льва вместе не уживутся? А вот шакалы, к примеру, прекрасно в стае охотятся! За диких животных пусть природа отвечает, люди же… эти и сами за себя ответят. Фридрих не торопился занимать трон, потому что они с отцом мыслили одинаково, смотрели на вещи одинаково, он и сам бы отдавал такие же распоряжения, да и отец уважал его, и никогда приказы Фридриха не отменял. К чему? Мужчины были неглупы, расчетливы, жестоки, хотели одного и того же и прекрасно работали вместе. На Хансе был церемониал, от которого никуда не денешься, и то же самое казначейство, а Фридрих держал в кулаке армию. Дитриха уже тоже начали приставлять к делу, поручать ему то одно, то другое, пока еще не посвящали во всё, ну так молод, горяч, еще наломает дров там, где их напилить надо! Придет еще его время.

– Вернер клянется, что