Вторичка - Эра Думер

неподалеку. Она стучала по стенкам и кричала, что ненавидит упырей-одноклассников, а я закрутила вентили, спрятав голову в песок, и сбежала. После кто-то рассказывал, что Аня перевелась в другую школу, кто-то – что покончила с собой. А я не делала ничего плохого, просто мыла тряпку.

В испанском соборе, законсервированном в подмосковной халупе, я старалась игнорировать сгорбленную фигуру одноглазого бога, от которого только что безразлично отвернулся бывший лучший друг. Иуда.

– Я замерзла, – отозвалась я. – Хочу вернуться в Москву. Перенеси нас в гостиницу, пожалуйста.

– Твоя мысль – да богу в уши! – Ян повеселел и изобразил пантомиму, но я не нашла в себе сил улыбнуться. Он повел меня к двери по незримым коридорам башни Искупительного храма. – Поужинаем как следует, а то паэлья надоела…

– Посмотри в зеркало перед уходом… – проскулил Чернобог, и у меня закололо в глазах от его слабого голоса. – Чтобы ничего не забыть… Это примета. Проклятье…

Я метнула сочувственный взор на Кощея, сломленного, по-видимому, экс-напарником, моим хладнокровным ликвидатором; впрочем, вовсе не моим и не нашим, а подданным кровожадной системы далеких миров, в которые мне предстояло отправиться.

* * *

В гостинице рассталась с Яном под предлогом побыть одной. Дождавшись, когда шаги бога стихнут за дверью номера, запрыгнула на постель, сбросила ботинки и выудила из кармана пластиковую коробочку. Поняла, что в ходе разыгравшейся драмы не успела спросить Чернобога, как пользоваться устройством.

«Надеюсь, Кощей сейчас в порядке», – подумала я, засмотревшись в потолок.

Поддела ногтем тоненькую прорезь в футляре – и он отреагировал мягким свечением. Светодиоды переливались радужными оттенками, крышка откинулась: внутри, сложив крылышки из пергамента, лежало существо из незнакомого мне материала, напоминавшего карбон.

– Похож на мушку… – Я поднесла палец к мохнатой спинке.

Муха завибрировала, заставив отдернуть руку. Нано-робот завис перед носом: я успела рассмотреть навороченные микроскопические объективы, формирующие разноцветные «фасеточные» глаза. И тут существо без предупреждения спикировало в ухо. Я схватилась за него, усилием проглотив болевой стон – еще не хватало, чтобы божок из машины примчался меня спасать, – перетерпела неприятные копошения и жужжание в барабанных перепонках. Перед глазами все поплыло.

– Светел путь твой, Гостья-Хор-ла*, самая отчаявшаяся из гостей!

Я висела в белом пространстве без потолка и дна, в эфире которого мельтешил робот, извлекая из микроскопической глотки писклявые звуки. Ну и голосок! Фантасмагория на этом не закончилась: мой разум наполнил комариный фальцет, зачитывающий справку20.

– Э-это хуже, чем уведомление про Галь-Рея! Где приятный голос диктора? – Я покрутила пальцем в ухе, всерьез озаботившись своим ментальным состоянием. – Из-за твоей посадки у меня повредился мозг, и теперь я слышу отвратительный вереск!

Механическое насекомое описало мертвую петлю и завопило:

– Какая трогательная пришелица из отсталого мира! Как счастлив я, что разумеешь ты, о, прелестнейшая из периферийных, хотя бы примитивную форму языка!

«Опустил так опустил…»

Навозная шестеренка все-таки снизошла до объяснений:

– То не помешательство светлого ума Гостьи-Хор-ла, а лишь голосовой помощник. Гостья-Хор-ла собственной персоной отдыхает в безопасном пространстве меж грезой и явью. Мой Повелитель называет эфир электрическим сном, а меня просто… как бы тебе объяснить… – глазки мигнули, как мне померещилось, цветом снисхождения. Приплыли – определяю снобизм робомухи по цвету ее фонариков. – Помещу конструкцию своего заводского наименования в варварские лингвистические рамки. Я – ЦеЦе! Гостья-Хор-ла, отчего смеешься ты? – пискнул ЦеЦе, не уложив на своем «высокоразвитом» жестком диске весь каламбур варварского языка. – Ой! Вопрос твой позабыл я, отвлекшись, молю о прощении! Голосовой помощник – искусственный интеллект, обученный на информации из АКАШИ, а знает ли избраннейшая из избранных…

– Да, – оборвала я, сплетя руки на груди. – Я знаю, что такое АКАШИ. Рассказчик из тебя никудышный – ты скачешь с мысли на мысль. Лучше давай, – я помахала кистью, проматывая затянувшееся знакомство, – показывай свои… как их… видеофильмы.

Считывая новый термин, насекомое моргнуло синим индикатором. Да, я отсталая, у меня тут Земля две тысячи четвертого, а не Инитий, поэтому думай, что такое «видеофильм».

– Непревзойденная Гостья-Хор-ла! – взвизгнула муха. – Не серчай, но файлы повредились при форматировании под твой мир.

Я расстроилась:

– Неужели все удалилось?

– Нет-нет-нет-нет, не томи сердца своего! – Робот перевернулся в воздухе. Он меня напрягал. – Повредился порядок файлов, и ты, о, таинственная из подглядывающих, Гость-Хор-ла, увидишь их не в хронологическом порядке. Эпизоды об объекте твоего великого внимания не закончатся на самых пикантных подробностях, не переживай, Гость-Хор-ла, любвеобильнейшая из дев.

Так. Мне что-то не нравились эти «подглядывающие» и «любвеобильнейшие»… До меня начало доходить, почему это устройство запрещено в цивилизованных мирах.

– Ты – какая-то камера для извращенцев?

Индикатор посинел. Побелел. Порозовел. ЦеЦе покачался вправо-влево и торжественно пропищал:

– Да, о, мудрейшая из сталкеров, Гостья-Хор-ла! Подглядывание возбуждает юных дев!

Я рассмеялась. Видимо, выбора у Чернобога не было – пришлось записывать куски жизни Яна на устройство для постельного компромата. Понадеялась, что этого не увижу.

– Хорошо, заводи шарманку.

Синий. Желтый. Оранжевый. Нано-робот кувыркнулся в воздухе, сообщил, что команда принята, и пожелал мне приятного акта вуайеризма.

«Креация – современный кадровый центр для высоковибрационных существ*» – гласил плакат на стене позади интервьюеров. Чуть ниже, под символом звездочки, некрупным шрифтом значилось: «Мы имеем право отказать в трудоустройстве без объяснения причин».

Посреди кабинета, мрачного из-за задернутых штор и сюрреалистичных гравюр, стоял стол из красного дерева. За ним сидел крупный, как олицетворение чревоугодия, кадровый визирь Креации, а по правую руку – похожий на надменную черепаху длинноволосый настоятель богов-закулисников, серых кардиналов.

В кожаном кресле, установленном напротив распорядителей, в расслабленной позе расположился юноша в бело-золотой парадной форме выпускника высшей академии Альма-матер. Пиджак со знаками отличия был небрежно накинут на плечи.

– С твоей родословной, мастер, мы рекомендуем тебя в высший эшелон. Взять тех же демиургов – штат до сих пор не укомплектован, – увещевал кадровый визирь, покручивая амулеты на пухлых пальцах.

Кандидат закрыл глаза ладонью и протер лицо, шумно выдохнув. С недоуменной усмешкой произнес:

– Не пойму, к чему вы допрашиваете меня, мэтры. Разве моя кандидатура недостаточно хороша для того, чтобы шалить с иномирными девками, глотать вино и пудрить мозги самодурам-правителям?

Наставник серых кардиналов со стуком опустил ладонь на столешницу. Зазвенело перо в подставке. Распорядитель кадров подпрыгнул и кружевным платком промокнул лоб.

– Отпрыск известных воспитателей, излюбленное и избалованное дитя, на всех приемах с тебя волос не мог упасть без ведома заботливой матери. Они создали тебя на стыке хаоса и порядка, чтобы ты постиг величие их школ и вобрал в себя баланс тьмы и света! – Настоятель-черепаха приподнялся, опершись, и ткнул костлявым мизинцем