Военный инженер товарища Сталина 1 - Виктор Жуков

овчарка дернулась, боец навалился сверху, сжал горло. Он был крестьянским парнем, и детства с отцом ходил на медведя. Отсюда и навык. Пес не успел прорычать, как был мертв окончательно.

Две секунды, — РАЗ, ДВА — и Гриша уже расправлялся со следующим немцем.

— У тебя все? — тихо шепнул Борька, когда тот вежливо уложил третьего часового. Нацист продолжал дергаться в конвульсиях, подбирая ноги.

— Все. Может, его бабушке написать, как он дуба врезал?

— Отставить. Не до шуток! Бери на прицел окна. Судя по схеме мальчишек, в избе три комнаты. Одна общая, плюс две спальни — для начальника и адъютанта.

— Оставь адъютанта мне, командир.

— На кой-хрен он тебе сдался? Нам нужен Бромер.

— Отведу селянам. Пусть делают с ним что хотят. А начальника прихватим с собой. В лагерь.

— Нам еще своих пленников вызволять. Не забыл?

Переговариваясь шепотом, достигли коридора. После грохота выстрелов в клубе начала просыпаться деревня. Заголосили собаки. В соседнем дворе взревел мотором бронетранспортер. Послышались испуганные крики мотоциклистов, выбежавших на улицу.

— Ими займутся. Вперед! — высадил ногой дверь Борька.

Миг — и они прокатились по полу в разных направлениях, одновременно беря под зону обстрела обе спальни.

В проеме первой показалась перекошенная от ужаса физиономия адъютанта:

— Хальт! — заорал он, судорожно наводя пистолет на Григория. «Парабеллум» ходил в руках ходуном. Секунда, и он выстрелит. Делать нечего, пришлось всадить очередь прямо в рожу нацисту, просекая все тело насквозь. Ноги и живот разворотило. Немой рот открывался и закрывался, хватая последний воздух. Разнесло череп. Мозги как вермишель в кастрюле свесились наружу. Гриша уставился на такой бардак в анатомическом строении врага, разочарованно качая головой.

— Долго будешь созерцать? — прошипел Борька, высаживая дверь в спальню Бромера.

Бедный начальник карателей только поднимался с постели, совершенно не сознавая спросонья, что происходит. Он был в кальсонах, с сеточкой на голове. На тумбочке патефон, бутылка коньяка. На спинке стула мундир эсэсовца. Следом за командиром ворвался Гриша. Провальсировал к кровати, ткнул автоматом в зубы:

— А вот вам здрасьте, поганец вшивый! Как здоровье? Икорочки, селедочки, водочки русской не желаете?

— Отойди! — поморщился Борька. — Вечно ты со своими шутками.

Взял со стула мундир, кинул немцу:

— Оденьтесь!

Привалился спиной к косяку проема, наблюдая, как офицер трясущимися руками стал натягивать подтяжки. Штаны спадали, никак не желая фиксироваться.

— Вы есть… есть… партизанен? — голос взвился до фальцета. От всесильного начальника карателей не осталось и следа. — Где есть мой Франк? — во рту пересохло, разом отказали конечности.

— А это еще что за леший с огорода?

— Собак. Мой собак!

— Ах, соба-аак… — протянул Борька. — Твой собак пошел гулять с моим котом. На небеса.

Немец выкатил глаза.

— Адъютант? Где есть мой помощник?

— Мозги за собой на полу вытирает! — хохотнул Гриша.

Снаружи послышались очереди, грохнуло два взрыва: БАА-АММ! БАА-АММ! Посыпалась штукатурка. Оба бойца и глазом не моргнули. Бромер непонимающе уставился на Борьку.

— Ваш броневик взлетел к чертям собачьим, — прокомментировал тот. — И мотоциклов уже нет. И гарнизон в клубе приказал долго жить.

У карателя отвалилась челюсть.

— Но… п-позвольте… — он стал заикаться. Мундир никак не одевался на плечи. — Вы… есть кто?

— Доблестная Советская армия! — за командира встрял Гриша. — Прибыли, чтобы надавать вам по харе.

— Прекрати! Один хрен не поймет. Выводи, лучше, на улицу. А я пойду встречу наших бойцов. Подозреваю, они уже почистили деревню.

Пока Гриша подгонял эсэсовца, Борька вышел во двор. Вдохнул морозный воздух. Постепенно, медленно, но неуклонно, расползаясь по горизонту, начинало светать. Переполох, учиненный партизанами, передался всей деревне. В окнах зажигался свет. Хлопали ставни. Неистово брехали собаки. Разбуженные взрывами жители кучковались во дворах. По двое, по трое, стали собираться женщины. Из-за поворота показался мотоцикл, лихо управляемый помощником Борьки. Развернувшись, пару раз газанул, заглушая мотор.

— Вот, принимай стального коня, командир!

Борька усмехнулся:

— БТР твоя работа?

— Ага. Всадил две трофейные гранаты.

— А мотоциклы? Чья работа?

— Наших ребят. Разнесли выбегавших так, что мозги по всей деревне брызгали!

— Ты прям как Гриша. Тот тоже любит философствовать в плане анатомии. Где остальные?

— Подчистили. Последнего повара нашли — но его связали. Людей успокаивают. Мы же все переоделись в немцев, вот и приходится разъяснять селянам.

Из-за угла показались солдаты. Рядом спешно ковылял на протезе какой-то мужик. Когда подошли, тот представился:

— Герасим. Бывший кузнец. Работал пять дней в комендатуре. Вы регулярные части?

— Нет.

— А… а кто тогда?

— Долго рассказывать. Вернутся мальчишки, все разъяснят. А нам пора. Где держат пленников?

— В заднем сарае. Да вы прислушайтесь! — указал он рукой на дальнее строение. — Слышите?

Борька приложил ладонь к уху. Селяне примолкли. Из сарая доносились ругательства. Кто-то настойчиво молотил кулаками в дверь:

— Откройте! Мы здесь! — услышав стрельбу, майор Гранин рвался помочь партизанам. Был там и я.

…Вот так, собственно, и состоялась наша встреча с Борькой.

Лобызали, обнимали друг друга.

— Ну, ты веселый интересный! — сразу узнал он меня. — Помнишь, как я тебя тянул из воронки, лишенец?

И заржал как всегда.

Когда жители угомонились, принимаясь убирать кровавые останки немцев, мы присели у крыльца. Женщины соорудили наскоро стол. Самовар, вареники, сало. Бойцы уплетали в два пуза. За троих ложкой орудовал Гриша.

Борька рассказал свою одиссею странствий: как попал к партизанам. Вспомнили Лёшку.

— Не знаешь, где он? — спросил я.

— Не знаю. Лучшим товарищем был. Пропал без вести.

Закурили. Павел Данилович, перезнакомившись с бойцами, доложил Борьке, как мы спасли документы.

— Одним словом, сожрали, товарищ майор? — хохотнув, заключил он. — Представлю вас нашему командиру отряда. Он свяжется со штабом — скоро вас переправят в свою часть.

И козырнул, отдавая честь мужественному офицеру:

— Спасибо за Сашку. Состряпаю рапорт. Вас наградят.

— Уж Власик точно не обидит орденом, — добавил я.

Борька вскинул брови:

— Власик? Это тот, что охранник Вождя?

Пришлось вкратце, минуя детали, рассказать Борьке и свою одиссею.

На пороге показался довольный боец, толкая автоматом Бромера. Бедный штурмбанфюрер едва держался на ногах. Сельские бабы разом заголосили, увидев спускающегося по крыльцу эсэсовца.

Потом было прощание.

Народ еще долго стоял, провожая взглядом бойцов. Операция по вызволению пленников была завершена.