Системный Кузнец. Трилогия - Ярослав Мечников

— Обходим, — сказал Йорн.

Не вставая в полный рост, одноглазый скользнул за валун, и мы последовали его примеру.

Темп нашего движения изменился. С одной стороны, мы пошли быстрее, но с другой — почти беззвучно. Охотники двигались от укрытия к укрытию, от валуна к скальной тени, превратившись в серых призраков на фоне серых камней, а я едва поспевал за ними. Наша группа держалась на почтительном расстоянии, стараясь не попадаться на глаза пирующей стае.

Примерно через пять минут такого напряжённого марш-броска частокол шахты был уже совсем рядом. Оставался последний и самый опасный рывок по открытому пространству к закрытым воротам. Йорн выглянул из-за камня, оценивая расстояние до Каменных Волков, а затем поднял взгляд к дозорной вышке. Я проследил за его взглядом. Наверху стоял стражник, который вдруг поднял руку. Командир, убедившись, что его видят, в ответ сделал тот же жест — условный сигнал. Затем он повернулся к нам, его единственный глаз горел холодным огнём.

— Быстро и тихо, — прошипел громила. Его взгляд впился в меня. — Отстанешь — сдохнешь.

И тут же одноглазый сорвался с места. Не побежал, а заскользил над землёй быстрым шагом.

Мы бросились за ним, и я сразу почувствовал разницу. Под моими стоптанными сапогами предательски шуршала и хрустела каменная крошка. Движения воинов были бесшумными — они словно знали, куда поставить ногу, чувствовали каждый камень. Мой же бег был неуклюжим и громким, уже через несколько шагов отставание увеличилось.

Дыхание сбилось, в груди кололо от смеси адреналина и одышки. Рискнул бросить взгляд в сторону стаи и сердце провалилось в пятки.

Вожак отошёл от добычи, поднял свою чёрную голову и глядел прямо на нас.

Зверь не зарычал, а может, его просто не было слышно за воем ветра. Но в то же мгновение вся стая, как по команде, подняла головы и уставилась в нашу сторону.

Впереди со скрипом начали открываться ворота. Ноги заплетались. Я гнал себя вперёд, понимая: если споткнусь, упаду, ждать меня никто не станет. Охотники добегут, ворота закроются, и я останусь один на один со стаей.

Рванул, сколько было сил, перейдя на отчаянный бег.

Половина стаи бросилась за нами вдогонку, а вторая, во главе с вожаком, побежала наперерез — прямо к воротам.

Десять метров. Врата приоткрылись на треть и замерли — узкая спасительная щель. За ней показались охранники лагеря, с мечами и натянутыми луками.

Скорость охотников возросла ещё сильнее, теперь между нами пропасть. Увидел, как Йорн, добежав, остановился у самой щели, развернувшись лицом к несущейся на нас лавине, став живым щитом. Брок, а затем и Киан проскочили мимо него внутрь.

Мне оставалось семь метров. Звери были в двадцати, их когти скрежетали по камням, и этот звук был страшнее всего, что мне доводилось слышать.

— ДАВАЙ! — прорычал командир, подняв свой меч.

— Йорн, сюда! — отчаянно крикнул усатый из-за ворот. — Бросай его нахрен.

Время растянулось. Сердце колотилось не в груди, а где-то в горле, в ушах, в кончиках пальцев. Пять метров. Четыре. Три.

Врата начали сходиться. Одноглазый, оценив расстояние между створками, одним движением скользнул внутрь — ещё секунда, и его массивное тело уже не протиснулось бы в щель.

Волки не попадали в поле зрения, но ощущались спиной. Горячее голодное дыхание, сотрясение земли от их лап. Два метра… метр… Заставив свои непослушные ноги сделать последний рывок, прыгнул в узкую расщелину между створок.

Через секунду рухнул на каменистую землю, и плечо взорвалось болью. Лицо горело, понял, что разбил нос в кровь. В то же мгновение за спиной раздался грохот — створки ворот сошлись, и тут же — глухие, яростные удары массивных тел по металлической обшивке, скрежет когтей, полное ненависти рычание…

Но это было снаружи. А я был внутри. Лежал на острых камнях, задыхаясь, чувствуя солёный вкус крови во рту. Живой.

Перед глазами вспыхнули знакомые строчки.

[Обнаружена критическая угроза жизни.]

[Зафиксирована мобилизация всех физических и духовных резервов организма.]

[Награда за выживание: Закалка Тела: Прогресс +5 %. (Всего: 49 %)]

Пять процентов. За несколько секунд отчаянного бега получил больше прогресса, чем за полдня тренировок и перехода по пересечённой труднопроходимой местности. В этом мире, чтобы стать сильнее, нужно не просто работать. Нужно смотреть в лицо смерти и выживать.

Дыхание вырывалось из груди рваными хрипами. Перевернувшись на спину, я уставился в голубое небо, всё ещё не в силах поверить, что выжил. Веки слипались, и против воли по моему разбитому лицу расползлась счастливая улыбка.

Всё-таки не просто так я стал спасателем. Адреналин, что заставляет сердце биться чаще и делает по-настоящему живым — питал все годы на моей незавидной работе.

Приоткрыв глаза, увидел, как надо мной склонились тени. Несколько незнакомых бородатых лиц, вооружённых мечами и луками — охрана шахты, судя по всему. Один из них, с колючей седой бородой и шрамом через всю щеку, протянул мне руку.

— Живой, пацан? — спросил он просто, без насмешки. Впрочем, и без сочувствия.

С трудом поднял свою дрожащую руку и вцепился в мозолистую ладонь мужика. Он дёрнул меня вверх с такой силой, что я едва устоял на ногах.

Троица охотников стояла чуть в стороне. Киан и Брок о чём-то спорили, а Йорн молча слушал, глядя на ворота, по которым всё ещё скреблись когти. Они уже забыли о моём существовании, зато я хорошо запомнил, как усатый уговаривал командира бросить меня подыхать. Вот тварь, хрен тебе будет, а не меч, когда стану лучшим мастером в деревне. Пытался привести себя в чувства, потирая лицо, но пережитый ужас и незнакомое место оставляли ощущение кошмара наяву.

Некоторые из людей охраны смеялись, глядя на моё плачевное состояние. Другие, более серьёзные, уже расходились по своим постам. Шумная суета пришла на смену тишине.

Наконец-то смог осмотреться. Мы находились на широком и усыпанном каменной крошкой дворе. Частокол, гораздо мощнее деревенского, упирался своими концами прямо в отвесные скалы горного хребта, образуя неприступный полукруг. Это была настоящая крепость.

Внутри кипела суровая жизнь. Двор заставлен строениями, сколоченными из потемневших от времени и непогоды брёвен — не жилое поселение, а скорее промышленный и военизированный лагерь.

Ближе к воротам стояло длинное здание — без окон, с одной дверью, на которой висел огромный замок. Рядом с ним — ещё одно, похожее, но поменьше.

Дальше, в центре, возвышался огромный деревянный сруб. Из его единственной каменной трубы вился дымок, а с широкого крыльца доносились громкие голоса и смех.

Чуть дальше дымили несколько