Магические будни интровертки - Алла Леонидовна Касперович

— А меня кормили, пока тебя от этой гадины отделяли!

— Я всё слышу, блохастый воротник! — пискнула откуда-то сбоку Арина. — Да я тебя, шкура ты…

— Бабушка Рина?

— Да молчу я.

— Папочка, я Бабушку Рину в мешке на гвоздик повешу. Не будем к себе её брать, не нравится мне она.

Что бы там Арина себе по этому поводу ни думала, а огрызаться не стала.

По ощущениям мы вошли в дом, и меня уложили на что-то одновременно твёрдое и мягкое. Судя по всему, не на хозяйскую постель, хотя кто этого викинга знает — может, он предпочитает узкие кровати.

— Тётенька Настя, открой ротик. Ну же. Или я папу попрошу…

— Не надо… — отозвалась я и послушно выполнила её просьбу.

И тут же распробовала мёд, но с каким-то непривычным оттенком, определить его у меня не получилось. Зато я сразу же взбодрилась, открыла глаза и смогла сесть. Оказалось, что меня устроили в комнате, где отец и дочь обычно обедали. Просто на широкую лавку положили одеяло. Я с жадностью уставилась на ложку в руках девочки, мне хотелось ещё волшебной сладости.

— Нельзя! — отрезала Василиса и покачала рыжей головкой. — Слишком много лекарства — тот же яд. Тётенька Настя, ты покушай супчика грибного. Папочка вчера готовил. Хлебушка только свежего нет — весь день с тобой провозились.

Ну вот… Из-за меня они и сами толком не ели. К глазам подступили слёзы благодарности и вины, поэтому я просто кивнула.

— Папочка, я спать пойду, притомилась я. Кушать не хочу. Присмотри за тётенькой Настей, хорошо?

— Конечно, — улыбнулся он ей. — Сказку рассказать?

— Сегодня не надо, папочка. — Василиса встала с лавки, потянулась и зевнула. — Спокойной ночи, тётенька Настя. Спокойной ночи, Боюн.

— Спокойной ночи! — ответили ей мы с котом, он уселся на лавку напротив.

Отцу она ничего не сказала, но, видимо, и не требовалось, потому что он последовал за ней в другую комнату, оттуда донёсся тихий разговор, но слов я разобрать не могла, а вскоре Тор вернулся, разогрел в печи суп и поставил передо мной большую миску.

— Ешь, Настя! — усмехнулся он и взял такую же миску для себя. Я всё никак привыкнуть не могла, что он смотрит на меня без враждебности. — Сил набирайся.

— Спасибо, — пробормотала я и зачерпнула ложкой суп. — За всё спасибо.

— Да не за что. Это всё Василиска.

— Хорошая она у тебя, — улыбнулась и я.

— Ещё какая! — И снова я увидела на лице грубого викинга непривычную нежность.

Я порывалась спросить о матери юной змейки, но понимала, что могу затронуть не самую приятную тему. Сейчас явно не время для таких разговоров.

Однако кое-кто подобными заморочками не страдал.

— А где её мама? — вместо меня задал вопрос Боюн.

— Не знаю, — пожал плечами Тор. — Я её никогда не видел.

— В смысле?! — тут уж я смолчать не смогла. — Как?

Я чуть ложку не выронила, когда услышала слова горе-папаши. Это как это он мать Василисину никогда не видел? Может, я ослышалась?

— А вот так, — пожал плечами он, спокойно продолжая есть. — Это и не тайна никакая. Я ведь, как и ты, из другого мира сюда пришёл на смену другому Воину. Не знал тут ничего и никого, дома у меня не было. — Он положил ложку на стол и посмотрел на меня. — Воины редко оседают, нам для жизни хватает небольшой хижины, а то и без неё обходимся. И я так собирался.

— Но получилось по-другому, — добавила я, когда викинг замолчал. Впрочем, разговор он прервал только потому, что вспомнил, что не отрезал для меня кусок хлеба. Я попробовала немного, и у меня аж дух перехватило — так мне было вкусно. Да этот несвежий хлеб лучше любого свежайшего из моего мира! По крайней мере, так мне показалось с голодухи.

— Да, — с улыбкой подтвердил Тор и погладил перебравшегося к нему на лавку Боюна. А котик не пропадёт — знает, где еду добывать, если что. — Я тогда просто по дороге лесной шёл, а потом краем глаза заметил, что в стороне что-то сверкает. Меня как будто приманило что-то, шёл как одурманенный. А там на подушке изо мха нашёл яйцо с мой кулак, светилось оно изумрудом, я его взял и дальше себе пошёл. На небольшой поляне на ночлег устроился, костёр разжёг, спать улёгся, а потом слышу звук странный возле себя, будто кто-то лёд тонкий ломает. Подрываюсь, а яйцо уже как четыре моих кулака стало, скорлупа треснула, откололся кусок, потом ещё побольше, а потом ещё один. Я замер и пошевелиться не мог — будто владело мной что. А тут из яйца змейка выползает, да не маленькая, а со взрослую гадюку. Красивая такая, изумрудом переливается. И говорит мне она человеческим голосом: «Мама?» Я аж обомлел. «Нет», — говорю, — «не мама». А она мне: «Папа!» И ответить не успел, как передо мной уже дитё сидит годовалое. Ручки ко мне тянет, улыбается. С тех пор и живём вместе. Четыре года уже как.

— Как четыре? — ахнула я. — Василиса ж намного старше выглядит. Я думала, ей лет восемь!

— Взрослеет быстро, — усмехнулся викинг, но как-то грустно. — Но ей положено.

— Почему? — с набитым ртом спросила я, даже не заметив, что почти доела ломоть хлеба. Говорю ж, вкусно!

— Хранительница леса она.

— Ещё одна хранительница? — удивилась я, проглотив последний кусочек. — Мне казалось, что всего четыре хранителя должно быть. Травница, Лесовик, Воин и Кормилица. Или я не так запомнила?

— Всё так. Но то — хранители Изначально мира. А это — леса.

Ничего не понятно. Но очень интересно.

— Я и сам не всё понимаю, — усмехнулся Тор, заметив моё замешательство. — Чем старше Василиса становится, тем больше мне рассказывает.

— Вот оно что… — пробормотала я. Глаза мои начали слипаться, и я с трудом могла поддерживать разговор. Боюн тоже еле держался.

— Доедай и спать ложись. Мёд Василисин действовать начал. Завтра бодрой проснёшься.

— Угу, — кивнула я.

А кот мой и без понуканий за секунду успел уснуть. Понимала я его прекрасно — столько за этот день перенёс. Думаю, с тех пор как он со мной, приключений с ним случилось больше, чем за всю его предыдущую кошачью жизнь. Впрочем, со мной тоже.

Суп я с удовольствием доела и, если бы не хотела спать, скорее всего, попросила бы добавки. Тор убрал со стола, придвинул мою лавку к стене и на всякий случай положил на пол толстое одеяло, чтобы мне не было так больно падать, если вдруг повернусь как-нибудь не так. Заботу я оценила