Псы Господни - Олег Велесов

— Насколько «в ближайшее»? Ночь приближается.

— Об этом вам сообщат магистраты из канцелярии прево господина Лушара.

Мама повернулась ко мне и взяла за плечи.

— Не спорь, ты должен пойти с этим человеком, сын. Тебе лишь сообщат, когда состоится суд, и после этого отпустят.

Я расстегнул пояс, обмотал его вокруг меча и протянул Гуго. Снял перстень с пальца, сунул ему в ладонь.

— Береги, сержант.

Поклонился маме. Она поцеловала меня в лоб и перекрестила. Закутался плотнее в плащ и вышел во двор. Там стоял целый отряд. На знаю, что наплели стражникам, но когда я появился, они резво подобрались. Их действительно было около дюжины. Снаряжены достаточно однообразно и вполне себе сносно: сюрко, щиты-экю, бацинеты23 с кольчужным оплечьем, дешёвые мечи. Делая вид, что не замечаю их настороженных взглядов прошёл между ними к воротам. Лейтенант следом. Уже на улице он догнал меня и пошагал рядом. Со стороны и не поймёшь сразу, кто у кого под охраной.

Зеленщица раскладывала на прилавке пучки лука и петрушки. Уставилась на меня, сдвинув брови, проводила взглядом до середины улицы и уже в спину прокричала:

— Приду посмотреть, как тебя вешают, Сенеген!

Я не стал объяснять ей, что дворян не вешают, да и вообще, за распространение ложных слухов максимум, что мне грозит, штраф. Конкретную сумму называть не стану, но, думаю, двадцать или тридцать су заплатить придётся. Если они, конечно, докажут мою вину.

— Не помнишь меня, Вольгаст? — спросил вдруг лейтенант.

Я не помнил его. На вид немногим старше меня, такого же роста, комплекции, от топающей позади стражи ничем не отличается, разве что вместо бацинета на голове красовался кабассет24, украшенный жидким султаном из непонятного набора птичьих перьев, что, впрочем, не мешало ему смотреться на общем фоне более элегантно. Очевидно, мелкопоместный дворянин, благодаря связям в бюро бальи получивший должность лейтенанта, то бишь, заместителя капитана городского гарнизона. Хотя наверняка мы встречались. Мой предшественник отличался неуёмным нравом и любил потусоваться с местной золотой молодёжью. Как ему это удавалось без серьёзной финансовой поддержки — загадка.

— Ну как же, — подмигнул лейтенант. — Помнишь в начале лета на кладбище Сен-Жак? А потом ещё в игорный дом перебрались? Я проигрался, занял прилично, снова проигрался. Если бы отец узнал… А ты положил голову на стол и сказал, что ставишь её против моего долга. Я метнул кости и выиграл. Никогда эту ночь не забуду!

— Пьяные наверно, были?

— Пьяные не то слово.

Я хмыкнул:

— Слушай, если я спас тебя от позора, может отпустишь меня?

Спросил так, на авось, совершенно не надеясь, что летёха поведётся на просьбу. Да и ни к чему это. Обвинение в распространении слухов так себе преступление, серьёзных проблем не предусматривает. Вручат повестку на ближайшее судебное заседание и отправят домой. Но лейтенант закусил губу. Мог бы отшутиться, а он начал юлить:

— Не могу, меня со службы выгонят. Отец сказал, если опять куда-нибудь вляпаюсь, из завещания вычеркнет.

Я ухватился за его слова и сказал не без злорадства:

— А ведь я ради тебя жизнью рисковал.

До капитульных тюрем мы больше не проронили ни слова. Лейтенанту было неприятно, что судьба свела нас в такой ситуации, а я всем видом показывал, какая он сука.

В капитульных тюрьмах до сегодняшнего дня я не был ни разу. Мимо проходить случалось, но то, что позволяла разглядеть с улицы высота ограждающей стены, напоминало безыскусное обветшавшее строение в три этажа в виде донжона. Углы закруглены, парапет снабжён зубцами. Иногда возникали силуэты людей, скорее всего, часовых. Не сильно ошибусь, если предположу, что капитульные тюрьмы в прошлом входили в единую с Реймсом систему обороны. Возможно, это остатки римских фортификационных сооружений, воздвигнутых ими на месте Дурокортера, древнего города гальского племени ремов.

Ворота открылись, мы вошли… и я понял, что быстро отсюда не выйду. За спиной грохнула задвижка, меня схватили под руки и повели к небольшой кузне справа от входа. На железных крючьях висели кандалы, цепи, деревянные колодки, ошейники. Кузнец смерил меня взглядом, снял со стены кандалы и приладил к моим запястьям.

Возле донжона я заметил несколько тел. Они лежали вповалку, переплетаясь друг с другом руками и ногами, похоже, улов трупов за прошедшие сутки. Рядом копошились женщины из общины бегинок25. Они по одному вытаскивали трупы из общей кучи, раздевали, обмывали и заворачивали в саван. Череда таких завёрнутых трупов уже лежала неподалёку.

Кузнец толкнул меня в спину.

— Чё замер? Пошёл.

Я среагировал на толчок, как и положено: пнул кузнеца в колено и, когда он, охнув, подсел, добавил коленом в лицо. Хорошо добавил — кровь брызнула так, что Бахчисарайский фонтан позавидует. Стража встрепенулась, на меня посыпались удары. Я пытался отбиваться, но делать это с закованными руками было сложно. Меня прижали к стене и последнее, что удалось запомнить, неодобрительный взгляд лейтенанта…

Следующее впечатление: я валяюсь в грязи, а меня поливают из ведра. Вода затекла в рот, в гортань, я поперхнулся, закашлялся, перевернулся на бок. Тело болело, в горле першило, картинка перед глазами плыла. Господи Исусе… Это вообще что? Как… Мать твою средневековую!

Меня рывком подняли, ноги подогнулись и если бы не стражи, я снова упал в ту грязь, из которой только что поднялся.

— Бастард де Сенеген, властью, данной мне прево города Реймса… Он слышит меня?

Я с трудом различил перед собой колыхающуюся тень. Понадобилась минута, чтобы зрение начало фокусироваться… Человек. Не лейтенант. Какой-то плюгавый, лицо треугольное, на голове неимоверно огромный шаперон синего цвета. Но голос самодовольный и важный.

Меня встряхнули.

— Э, ты как, не оглох? Не сильно мы тебя помяли? А то если мало, можем добавить.

— Не надо добавлять, — отказался я. — Спасибо, первая порция была вполне съедобная.

— Шутит, ха, стал быть, слышит.

Человечек в синем шапероне продолжил:

— Бастард де Сенеген, властью, данной мне прево города Реймса господином Лушаром, объявляю вас арестованным. В ближайшие дни господин Лушар на предварительных слушаньях по вашему делу решит, как следует поступать с вами в дальнейшем. Отведите арестанта в камеру.

Меня завели в донжон. Первый этаж по запаху и ощущениям напоминал конюшню: кучи соломы, длинный коридор, по обе стороны стойла. Вот только в стойлах не лошади, а люди, вместо дверей — решётки. Меня провели мимо. Не все стойла были заняты,