Физрук: на своей волне 4 - Валерий Александрович Гуров

прямом смысле. Она была вся в грязи, промокшая, дрожала от холода. Хотел бы я мимо пройти — не смог бы. Так что хочешь ты или не хочешь, но я не позволю, чтобы она сейчас где-то мёрзла или болталась по улице ночью.

Я выдержал небольшую паузу, давая Ане возможность услышать.

— Поддерживаю ли я, что школьницы шляются по ночам и садятся к таким «мужчинам»? Конечно, нет. Но сейчас не время для морали. Сейчас вопрос один — не дать девчонке простудиться и попасть в больницу. Всё остальное потом.

Аня молча слушала, напряжённо дыша. В глазах мелькнуло колебание.

— И что, ты не мог хотя бы позвонить? — наконец выдохнула она. — Предупредить, объяснить, что ты не один?

— Не мог, — ответил я, не отводя взгляда. — Телефон сел ещё до того, как всё это началось.

Я сделал снова короткую паузу.

— Поэтому прямо сейчас я тебе настоятельно рекомендую успокоиться. Ты злишься не на ситуацию, а на картинку в голове, которую сама придумала. Давай вернёмся к реальности, пока не наговорили друг другу лишнего.

Вообще с женщинами по-другому, как правило, и не бывает. У них часто логика уходит, а эмоции вступают в бой, и всё превращается в лавину, которую уже не остановить.

Аня несколько секунд просто стояла, глядя на меня с каким-то бешеным блеском в глазах. Потом заговорила быстро, сбивчиво, с нарастающей интонацией.

— Знаешь что, Володя, — выпалила она, — достаточно с меня всего этого! Я думала, ты другой, а ты — самый обыкновенный мужик! Самый обыкновенный козёл, как и все остальные! Ты думаешь, я поверю в эту чушь про «ученицу»? — неслось дальше. — Да она же выглядит как проститутка! Сам посмотри на неё! И ты ещё хочешь, чтобы я поверила, будто ты просто решил приютить её на ночь из жалости⁈

— Я ничего не думаю, — сухо сказал я.

Она шагнула ближе, сжимая кулаки.

— И вообще, — добавила Аня с новой волной раздражения, — ты мне ещё и собаку искалечил! Я не хотела его кастрировать, но теперь придётся! Потому что он, — она запнулась, подбирая формулировку, — потому что он пытался… пытался насиловать одну из своих кофточек!

Я моргнул, перевёл взгляд на Рекса.

— Серьёзно? — спросил я, удерживаясь от того, чтобы не расхохотаться. — Насиловать кофточку?

Аня кивнула с вызовом, подтверждая своё решение.

Я вздохнул. Ну что тут скажешь — собака, по сути, просто ощутила себя полноценным кобелём. Инстинкты, ничего личного. Но попробуй это объясни женщине, которая решила, что вся Вселенная сговорилась против неё.

— Ань, ну если пёс почувствовал себя мужчиной, значит, я его правильно воспитал. Это не преступление.

Аня зло сверкнула глазами.

Увы и ах — конструктив снова канул в лету.

Стоило лифту дойти до первого этажа и дверям с лёгким лязгом разойтись, как Аня вылетела из кабины. Каблуки застучали по плитке, кудри разметались по плечам.

Видимо, решение «убежать красиво» она уже приняла окончательно.

— Ты чемодан свой забыла, — спокойно напомнил я.

Она резко обернулась, глаза метали молнии.

— Я не зайду в этот дом, пока там будет эта шаболда! — выкрикнула она и, не дожидаясь ответа, бросилась дальше к выходу.

Ну ясно — диалог исчерпан, а здравый смысл в этом бою снова пал первым.

Я уже собирался выходить из кабины с Рексом — тот тянул поводок, желая скорее оказаться на улице. Но ситуация изменилась буквально за долю секунды.

Дверь подъезда с грохотом распахнулась. На пороге оказался наш сосед, хозяин Губителя, его монстр на поводке был тут как тут.

Аня застыла как вкопанная. На лице мгновенно промелькнула паника. Губитель, почувствовав запах страха, ощерился, хрипло зарычал и рванул вперёд.

Пёс был в наморднике, и слава богу, но это не мешало огромной туше этого пса с размаху врезаться в Аню. Она взвизгнула, даже не успев отшатнуться, тяжёлое тело сбило её с ног, и девчонка рухнула на холодную плитку. Пёс навалился сверху, прижимая лапами, и громко, угрожающе зарычал.

Сосед, чёрт бы его побрал, даже не шелохнулся. Стоял в дверном проёме, ухмыляясь. В глазах застыло мерзкое самодовольство. Он даже не пытался оттянуть свою собаку, наоборот, лениво придерживал поводок, позволяя псу «развлечься».

Мне в ту секунду захотелось врезать ему по этой ухмылке. Я рванулся вперёд — вытаскивать Аню из-под зверя, но не успел.

Рекс, который раньше всегда трусил перед Губителем и прятался у меня за ногами, вдруг изменился на глазах. Он будто превратился в другую собаку.

Пёсель замер на долю секунды, шерсть на загривке поднялась дыбом, мышцы напряглись, а уши прижались к черепу. Затем он глухо, почти по-волчьи зарычал.

Мгновение, и Рекс сорвался с места, словно пружина. «Малявка», которая ещё вчера шарахалась от этого мутанта, метнулась вперёд, защищая хозяйку. Лапы царапнули по плитке, и он рванул прямо на здоровенную тушу Губителя.

Пёс вцепился в противника. С неожиданной для своей породы силой впился зубами в ухо Губителя. Причём с такой злостью, будто ждал этого момента всю жизнь. Маленькие, но цепкие клыки прорезали плотную кожу. Рекс повис, болтаясь на ухе противника, трепля его, как тузик грелку.

Губитель взревел. Псина размером с медведя, ошалев от неожиданности, резко мотнула головой. Но отцепить Рекса не смогла — тот держался мёртвой хваткой. Секунда — другая, и мутант, забыв про Аню, переключил всё внимание на нового противника.

Губитель мотал головой, бешено крутясь, а Рекс, не обращая внимания ни на что, только сильнее вцепился в ухо. Мелкий рычал и дрожал всем телом от напряжения.

Естественно, намордник, натянутый на морду этого лоснящегося громилы, мешал ему как следует ответить. Он пытался повернуться, щёлкнуть зубами, но ремни ограничивали движение челюстей. И даже если бы их не было — Рекс выбрал идеальную позицию.

Теперь этот маленький «клоп» просто болтался на Губителе, не давая шанса ухватить себя.

Губитель крутил башкой, мотал ею, отбрасывая слюну, но Рекс только сильнее вгрызался. Мал да удал — сгусток ярости и преданности, даже вид у него был какой-то демонически вдохновенный.

А я смотрел — и, что греха таить, внутри зашевелилось что-то похожее на гордость. Вот ведь кто-то скажет: «собачонка», а он — настоящий солдат.

Губитель наконец понял, что сделать ничего не может. Он завыл так, что по подъезду прокатилось эхо.

Хозяин наконец очнулся от своего самодовольства и рванул поводок, пытаясь помочь Губителю.

Аня отползла, встала у меня за спиной.

— Вова, сделай что-нибудь! — зашипела она.

Обиды улетучились в одну секунду, когда пришла реальная беда. Женщины умеют обижаться бесконечно, но в опасности сразу бегут к тому, кто может