Священная лига - Денис Старый

Это был тот самый десятник, которому я обещал обязательно на кулаках набить морду.

— А, так это же Никифор! Он завсегдатай кулачных боёв, — подсказал один шустрый паренёк, разносящий у нас пирожки с зайчатиной.

Я посмотрел на этого встревающего во взрослые разговоры восьмилетнего, а, может, девятилетнего, паренька.

— А почему у нас дети работают? — спросил я у Игната.

Тот лишь пожал плечами. Мол, а почему бы и нет. В принципе, это я уже, как человек в годах и всё ещё не отказавшийся от своих понятий из будущего, так думаю. Хотелось бы сказать, что не место мальцам там, где мужики за деньги дерутся. Ну если справляется, так пускай заработает копеечку, а может, даже и не одну, и в семью.

— Бойцам потребно дух перевести, — провозгласил бирюч.

Бирючами до сих пор называли тех, кто громко кричит, оглашая новости. Я бы назвал Прохора, а это именно он и есть, ведущим нашего шоу.

Посмотрел в сторону Игната и того десятника. Увидел, что глаза заблестели у стрельца, который когда-то был изрядно груб со мной, и я пообещал ему сойтись на кулаках.

Удивительно, что он вовсе не из тех, кого уже отправили в Сибирь, или кого собирались казнить за участие в бунте. Хитрец? Отсиделся в стороне.

— За три рубля выйдет с тобой. И, коли ты не был тем, кто всех зверёнышей научаешь, которых тут все хвалят, то предупредил бы, что супротивник твой силён, — сказал Игнат.

— Три рубля? Чего же так дорого? — возмутился я.

Это же получается, что моё удовольствие подраться с обидчиком стоит аж половину коровы. Не из дешёвых удовольствие.

— Поку́да бойцы наши дух переводят, в круг выйдут полковник Стрельчин, наставник государев, и десятник Никифор Иванов сын Никифоров… Ставьте серебро ваше!

В это время я уже завязывал перчатки.

Да, бои происходили в перчатках, но в таких, где только прикрывались немного костяшки кулаков. Хоть как-то, но это, наверняка, уменьшало травматизм. При этом и в таких перчатках вполне можно было сделать захват и побороться, что отнюдь не воспрещалось.

— Поставил на тебя сто рублей, — прошептал мне Игнат, будто бы проходя мимо.

Я удивился. Это были просто огромные деньги. И получилось бы выигрыш взять. Ведь как минимум, для того чтобы заработать, на моего оппонента должны поставить хоть сколько-то больше ста рублей.

Значит, ставят на десятника. А мне следовало быть осмотрительным. Если он такой любитель кулачных боёв, наверное же неплохой боец.

— Встретились, Никифор? — спросил я, когда мы зашли в круг. — Помнишь, что я обещал тебе, когда выезжал из Кремля? Помнишь ли ты, что бил меня?

— А три рубля я уже заработал, — усмехался мой соперник.

Может быть, он и прав. Иные будут готовы и ногу поломать, только бы три рубля заполучить.

— Да и посмотрим ещё, кто кого, — усмехнулся Никифор.

Я не стал отвечать на этот выпад.

— Начали! — выкрикнул Прохор.

Оппонент тут же сократил дистанцию и попытался посчитать мои зубы коротким ударом. Наверняка подобная тактика могла бы сработать, но у меня получилось отклониться. Просто я знал, что могут быть и короткие удары, а не размашистые, как большинство здесь бьют.

Неожиданно мой оппонент выбросил ногу и показал, что даже неплохо растянут и включает ноги. Это вообще поразительно. У него даже получилось задеть меня в плечо.

Пора было и мне показать, на что я способен. Разрываю дистанцию. Соперник тут же её сокращает. Я, неожиданно для него, ещё больше сблизился, практически обнял.

— Ух! — невольно выдохнул я, получая удар в печень.

— На! — бью головой в нос.

Тут же разрываю дистанцию. Мой противник поплыл. Удар! Есть! Один зуб падает в грязь, которую намесили предыдущие бойцы. Удар! Замечаю, что сбил челюсть, может и серьезно сломал. Сокращая дистанцию, захватил руку, уложил противника на свое бедро.

— Бум! — раздаётся глухой звук от падающего тела, и брызги грязи разлетаются по сторонам.

Резко встаю, седлаю избитое тело и заношу для удара кулак. Выжидаю паузу. Нет, добивать не хочется.

Да и, признаться, противник мне попался шустрый и по местным меркам весьма умелый. Это чувствовалось. И мне пришлось всерьез включаться в бою.

— Лежи, иначе добью, — говорю я своему оппоненту.

Тот было попробовал встать, но вовремя передумал.

— Победа полковника Стрельчина! — полным радости голосом кричит Прохор.

Наверное, стервец, также поставил на меня деньги.

— За то — прощаю, — говорю я, подаю руку десятнику. — Приходи в Преображенское. Поговорим и посмотрю на тебя.

У бойцов, которые долго и с умом занимаются единоборствами, всегда вырабатывается понимание своего соперника. Бывает, что ещё бой не начался, а уже можно понять, что перед тобой боец или, так, бутафорская груда мышц.

Десятник был бойцом. Более того, если его подучить, показать некоторые азы военно-прикладного рукопашного боя, то можно из него сделать и инструктора. И мне очень не хватает людей, которые бы могли заменять меня во время тренировок или помогать вести их.

А ещё просто катастрофически не хватает офицеров. И набирать в свои полки сплошь иноземцев, которых также не сильно густо, я не хочу. Не потому, что не доверяю всяким немцам. И даже не из-за чувства патриотизма.

Немец на русской службе — всё равно чужак. Год повоюет, потом уйдёт. А если вкладывать в этого офицера силы и время, то это становится крайне невыгодным. А вот подтягивать своих, русских офицеров, у которых нет проблем с коммуникацией, которые и словечко могут загнуть на русском языке так, что станет понятно любому рекруту, — вот такую хочу видеть русскую армию.

Кроме того, уже устоявшиеся в своем ремесле офицеры-иноземцы трудновоспитуемы. Они ведь обучились всем тем воинским премудростям, которые сейчас главенствуют в Европе. А у нас в армии, как я искренне надеюсь, много новшеств впереди. Да и вопрос сохранности военной тайны тоже не стоит последним.

Полуфинальные и финальные бои прошли так, словно бы специально бойцам было дано указание биться красиво, театрально, долго.

Никто не хотел сдаваться. И было удивительно, что в финале я не встретил сразу двоих своих бойцов, а представлял Преображенское лишь один из моих будущих диверсантов.

Победил он, но лишь благодаря тому, что применил приёмы, которых оппонент не ожидал. Там нажал на точку болезненную, тут надавил на носок. Мелочи, но его противника это сильно обескуражило.

— Кто таков? — подошёл я к побитому, проигравшему, но не сломленному финалисту.

— Маратка, сын Ивана Скоригина, мастера кожевенных дел, — сказал парень.

Я удивился, когда присмотрелся к этому уже бородатому мужику. А ведь действительно — акселерат. И глаза молодые, и лицо можно