Священная лига - Денис Старый

— Завтра же жду тебя на уроках. И поведаешь мне, о чём ты якшаешься с кукуйцами! — сказал царь и показал рукой на выход.

Другие бы, наверное, даже на коленях поползли к двери. Я же встал, поклонился, сделал три шага спиной вперёд. Только сейчас развернулся и вышел.

Вот же… Что получается? Царь решил поговорить с матушкой, чтобы она заставила меня приползти на коленях к нему? И вот откуда это желание видеть всех униженными? С кровью и молоком матери, что ли, передаётся?

Я не знаю, как, но, как только я вновь зашёл в пиршественный зал, пообщаться со мной чуть ли не очередь выстроилась. Как узнали все они, что опала снята? Это вопросы, на которые у меня не было ответа.

Я разговаривал с Матвеевым, обсуждали с ним возможные реформы. Потом говорил с Григорием Григорьевичем Ромодановским, и он меня даже послушался в том, что обязательно нужно провести большие учения и проверить состояние санитарии в полках на выходах. Опять же все досконально проверить и предусмотреть сожженную степь в походе.

— Послал я в германские княжества людей своих, кабы они наняли отряды наёмников. Казна нынче дозволяет это сделать. Так что, скоро повоюем, — говорил уже слегка захмелевший Григорий Григорьевич.

Я не стал переубеждать и говорить о том, что лучше бы мы направили эти деньги на обучение своих солдат. Ещё офицеров иноземных нанять можно — вот их нам катастрофически не хватает. А солдат дешевле своих воспитать, чем оплатить хотя бы год наёмникам.

И вот такие разговоры были весь оставшийся вечер: слово здесь, звук одобрения там, кивок головой. Постепенно, но все напивались, мне же было тяжело общаться со все более невменяемыми людьми. Так что скоро я отошел и ушел. У меня еще много дел завтра.

А через неделю, так и вовсе на сегодняшний день самый перспективный проект по зарабатыванию денег запускаем. Нужно быть в форме.

* * *

Окраина Москвы.

27 ноября 1682 года.

Шум гам, крики!

— Не жалей! Бей! — кричали одни.

— Да отвечай ты ему! Я на тебя ефимку поставил! — кричит, надрывается, другой, и находятся те, кто с ним согласен.

На окраине Москвы проходили бои. Внутри круглой арены, перетянутой канатами, бились люди. Дрались отчаянно. У на кону были деньги слава, репутация. Ставки и выплаты за победу уже были таковыми, что победивший на этом этапе получал два рубля. Очень прилично, если учитывать, что следующая победа сулила уже четыре рубля. И так, дойдя до финала и победив в нем, можно заработать до пятидесяти рублей. А это деньги большие, даже очень.

— Ах ты! — разочарованно выдохнули одни.

— А-а-а! — от радости закричали другие.

Четвертьфинал, как-никак.

Я посмотрел на арену, бросил быстрый взгляд на дальний холм, откуда за происходящим наблюдал государь, подошел к распорядителю турнира.

— Ну и как там? Заработали чего? — спрашивал я у Игната.

Должны были заработать, обязательно. Я же видел, что пошли многочисленные ставки после прояснения, что есть такое «ставка» и что такое «цифры в рост» (ну не мог я найти синонима слову «коэффициент», и без того людям было нелегко понять, о чем речь).

Я-то играл, ставил и выигрывал. Правда, из пяти ставок, одна не сыграла. Одного из моих бойцов выбил, неожиданно заявивший себя, Гора. Думаю, что не обошлось здесь без Петра Алексеевича. Находясь далеко, он смотрел за действом в подзорную трубу. Решил, видимо, выставить своего бойца. Ну, а кто чаще иных сопровождает царя? Правильно — великан Матвей.

Матвей, по прозвищу Гора, оказался ну просто непробиваемым. Как ни «порхал, как бабочка» и не «жалил, как пчела» мой боец, он ничего не смог сделать. Гора лишь раз попал в плечо шустряку, и все… Выбил к черту и плечо, и моего человека из турнира.

Потом, правда, мы разработали целую стратегию по выбиванию из турнира Горы. И нет, не потому, что я не хотел его победы. Дело в том, что все только на него и ставили. Ну не дураки же делать ставки на тех, кто в два раза меньше Горы.

Так что я поставил аж двадцать рублей на другого своего бойца, вышедшего против Горы. Вот только до того Матвея изматывал еще один мой ставленник. Долго изматывал под улюлюканье и недовольство зрителей. И мой победил. А я говорил Горе, чтобы начал всерьез уделять внимание физической подготовке. Силушка богатырская — это очень хорошо. Но она же, только подкрепленная выносливостью, умением и ловкостью… И тогда Гора стал бы просто непобедимым.

Турнир проходил у одного из холмов, чтобы можно было на склоне вкопать лавки и народ не стоял. Тут же разносили напитки, прежде всего, в кувшинчиках примерно по пол литра, мед. Были заказы и на Рейнское вино. Запас и этого пойла имелся. Все стоило дорого, но некоторым было уже плевать на деньги. Такой азарт поглотил людей, что даже страшно становится.

А что будет, если они словно очнуться и спросят за свои потраченные деньги? Нет, я не боюсь, что придут и станут роптать. Силовая поддержка турнира — это стрельцы Первого Стрелецкого приказа. И с нами связываться себе дороже. Но вот судачить по углам станут точно.

— Как с куста собрали, — говорил испуганно Игнат, нагибаясь и шепча. — Четыре сотни и двенадцать ефимок. А еще и кто переможца не выяснили.

Да, оказалось дело очень прибыльным, я даже сказал бы, что сверхприбыльным. И это же без расчета того, сколько получится заработать на напитках, да закусках. Вон, пирожок с зайчатиной, стоит ажно две копейки у нас. Это сильно дороже, чем даже у Красной площади. Но покупают. Нагорланятся, да и давай пить и заедать свое горе или радость.

Выходит, что можно в месяц спокойно иметь более двух тысяч рублей, если устраивать турниры раз в неделю. Отдавать при этом рублей двести в казну Стрелецкой корпорации, на оплату некоторых задействованных в обслуживании людей. И все… можно экипировать и содержать целый полк. Еще и останется.

И тут я увидел его. Подобные слова, наверное, должны были бы прозвучать, если бы здесь оказалась какая-то очень-преочень красивая женщина, и я, словно бы, обомлел, лицезрев её красоту.

Но нет. Увидел я десятника, о котором, если уж признаться самому себе, и забыл вовсе. А вот он.

— Игнат, делай, что хочешь, обещай какие угодно деньги, но этот десятник должен выйти со мной в круг, — сказал я, указывая лишь глазами в сторону человека, который некогда поступил со мной не