Когда в июне замерзла Влтава - Алексей Котейко

Глава 12

Последняя ниточка

— Это уже ни в какие ворота, — резюмировал командор, выслушав доклад.

Время перевалило глубоко за полночь, и рыцарь успел снять свой доспех, который каждый вечер надевал на построение — но всё ещё продолжал работать в кабинете с бумагами, когда трое «сыщиков» явились к нему с отчётом о проделанной работе.

— Если ваше предположение верно, пан Резанов, и мы имеем дело с кем-то, кто практикует откровенно чёрную магию — и это в добавление к убийствам — то поимка такого лица или группы лиц становится задачей первостепенной важности. Я не могу снять весь состав ночной вахты и отправить на поиски злоумышленников, поэтому обращусь за помощью к господину Майеру и попрошу подключить к этому делу дневную стражу, а также императорских алхимиков и чародеев.

— Пан командор, разрешите мнение.

— Слушаю.

Максим не смотрел по сторонам, но чувствовал, как взгляды Иржи и Войтеха скосились в его сторону. И знал, что сказанное едва ли понравится напарникам.

— Пан командор, как только к делу подключится такая уйма народу, мы почти наверняка упустим возможность докопаться до сути. Даже если никто и не проговорится намеренно — что нельзя исключать — всегда есть риск случайно оброненного слова, которое потом дойдёт до нужных ушей.

— Sapienti sat, — кивнул, соглашаясь, Брунцвик. — Придётся пойти на такой риск.

— Пан командор, разрешите сделать ещё одну попытку.

— Хотите отыскать вход в катакомбы костёла Святого Якуба?

— Нет. Хочу прояснить дело с братом Арецием.

Командор удивлённо посмотрел на капрала-адъютанта. Резанов невольно подтянулся, хотя и без того стоял по стойке смирно.

— Поясните?

— Пан командор, посудите сами. Тихий, богобоязненный монах, за пять лет ни разу не выходил за стены обители, и вдруг — побег.

— Соблазнился золотом, — пожал плечами Брунцвик.

— Настолько, что не попытался в тот же день забрать дочь и покинуть Прагу? Под вечер он, ещё в рясе, пересёк мост и оказался на правом берегу. Раздобыл новую одежду. Допустим, не успел до закрытия ворот — но что мешало уйти на следующее утро? В город и из города проходят за день сотни людей. На крайний случай можно было разжиться зельем, меняющим внешность. Но брат Ареций оставался в Праге, где-то провёл ночь на первое июня, а вечером второго зачем-то пришёл в трактир в Эмаузах. Должна быть некая причина, и серьёзная, чтобы он пошёл на такой риск, пан командор.

— Допустим, — задумчиво кивнул рыцарь, рассеянно вглядываясь в огонёк свечи у себя на столе.

— Кроме того, кто-то ведь сообщил преследователям о случившемся. Кто-то из самого Страговского монастыря передал нашим «кладоискателям» информацию о том, что дублет нищего оказался у брата Ареция, и что брат Ареций покинул обитель.

— Не обязательно, — мотнул головой Томаш.

— Тогда как они узнали, что золото перешло к монаху, пан командор?

— Думаю, при помощи ларца, оставшегося от клада. Того самого, который вы положили в могилу.

— Такое возможно, пан командор? — нахмурился Макс.

— Вполне. Те, кто произвёл первый сеанс некромантии, прекрасно знали, что именно они ищут. Скорее всего, сам сеанс был ещё утром первого июня. Может быть, даже до открытия городских ворот — если кладоискатели ночевали за стенами.

— И всё-таки, человеческий фактор… — начал капрал-адъютант, но командор предупреждающим жестом поднял руку:

— Человеческий фактор я исключаю лишь потому, что хорошо знаю своего брата. Он не допустил бы, чтобы в монастыре были люди такого склада — способные шпионить для кого-то, предавать своих.

Резанов хотел было заметить, что любого можно обмануть, но счёл за лучшее не спорить с начальством. Однако упоминание настоятеля напомнило ему ещё кое о чём:

— Пан командор, мне необходимо узнать, как брат Ареций попал в обитель и кем он был до принятия пострига. В частности, за что ему отсекли ухо, в каком колдовстве его обвиняли и что стало с его семьёй — раз у него была как минимум одна дочь.

Томаш задумчиво потёр подбородок.

— Пан командор, прошу, помогите уговорить отца Варфоломея рассказать всё, что он знает. Я уважаю тайну исповеди, но время работает против нас. И прошу, позвольте мне разыскать дочь брата Ареция. Если эта ниточка нас ни к чему не приведёт… Но мы хотя бы попытаемся.

— Вы сами сказали, что время работает против нас, пан Резанов, — проговорил рыцарь. Потом вперился пронзительным взглядом в парня и деловито осведомился:

— Сколько времени вам нужно?

— Ещё только день, — быстро ответил тот. — У меня есть, кого расспросить о Подскали, и, надеюсь, это даст результат.

— Ваш источник?

— Нет, пан командор. Служанка в доме моего тестя.

— Хорошо, — Брунцвик хлопнул ладонями по столешнице, словно подытоживая их разговор, и поднялся из кресла. — Мне не больше вашего, паны стражники, хочется признавать себя проигравшим. Но один день, ни минутой дольше, слышите? Сейчас можете отправляться спать. Пан Резанов, вы намерены ночевать в казарме или у себя?

— Если я не понадоблюсь, то у себя, пан командор, — растерялся Максим.

— Не понадобитесь. В таком случае будьте у ворот Страговского монастыря к окончанию утрени. Дело щекотливое, так что лучше мне самому побеседовать с отцом Варфоломеем.

Максим осторожно прикрыл за собой входную дверь и дважды повернул ключ в замке. Потом прислушался. В доме, казалось, давным-давно все спали, и парень нерешительно замер, прикидывая, успеет ли он рано утром — а точнее, через каких-нибудь три часа — побеседовать с Иренкой, да ещё удастся ли получить от неё необходимую информацию. Он нередко слышал, что на Подскали живёт свободолюбивый народ, не жалующий представителей любой официальной власти, и справедливо полагал, что обитатели Шварценбергского острова в этом плане не сильно отличаются по характеру от своих соседей.

В кухне что-то едва слышно звякнуло,