Жрец Хаоса. Книга VIII - М. Борзых

— Твою мать звали в прошлой жизни — Тэймэй Инари…

С этого начала свой рассказ кицунэ, и дальше слова полились из неё сплошным потоком откровений и водопадом признаний.

— Твоя мать была из Страны восходящего солнца, только в другом мире и с другой политической расстановкой, даже с другими божественными пантеонами, где каждый род имел покровителя в виде животного, растения, насекомого, камня и прочего, настолько разнообразными были верования в нашем родном мире.

Далее Инари приказала моей матери обманом забеременеть от перспективного аристократа-иностранца. Радовало, что мать хотя бы была в того влюблена. Но аристократ оказался не распоследним уродом, и когда узнал о ребёнке затребовал оформить отношения официально и забрать наследника в свой род. Это и стало камнем преткновения. У Инари были на меня свои планы, у отца и его покровителя — свои. Японская богиня планировала поставить меня во главе собственного рода и тем самым усилить его, а возможно, со временем и посадить на трон империи, ведь мать по силе и чистоте крови вполне могла претендовать на нечто похожее.

Дальше была череда неудачных решений, как она их назвала, в результате которых, не получив меня, она решила меня уничтожить, дабы не дать усилиться конкуренту как в божественном плане, так и в аристократическом.

— В прошлой жизни ты ещё в утробе создал дракона, спасая себя и мать от предателей. Твой отец неизвестно как получил у японского императора разрешение на брак и даже выбил ей княжеский титул, причитающийся ей по праву силы и крови.

Дальше вновь была череда безуспешных заговоров, в результате которых богиня убила бабку мою, обезглавив её и пытаясь свалить всё на моего отца, чем самым окончательно ополчила против себя свой собственный род. Основу своего могущества.

— Я доинтриговалась до того, что меня уничтожили собственные последователи. Я же не знала, что твой папаша окажется не самым обычным бароном с магией крови из Российской империи, а Высшим существом, божественный ранг которого кратно выше моего. Он прибыл в нашу песочницу поразвлекаться и не побрезговал завести себе семью с человеческой женщиной. Закончилось всё тем, что он забрал себе под покровительство мой род, забрал мою благодать, а после и уничтожил меня.

Заметив мой скептицизм, кицунэ тут же поправилась:

— Ладно! Не смотри на меня так! Всё равно, я считаю, что виноват в большей мере он! Если бы Тэймэй с ним не связалась, она и дальше была бы послушной девочкой. А тут влюбилась, и всё пошло наперекосяк! Так что, если уж быть откровенной, скорее всего, уничтожил меня не он, а твоя мать. На тот момент я потеряла практически все запасы благодати, попытавшись позариться на чужую. Ну и потеряла голову в прямом и переносном смысле. Так что да, нас с тобой связывают весьма непростые взаимоотношения. На момент моей смерти ты даже не родился, но причиной твоего рождения была я.

— И после всего этого ты хочешь, чтобы я вернул тебя в родной мир, где ты вновь примешься «доить благодать» с рода моей матери? — поразился я. — Это такой изощрённый способ самоубийства? Ты реально думаешь, что тебя там встретят с распростёртыми объятиями?

— Не думаю, но всегда можно что-то придумать. Твоему отцу благодать и вовсе не нужна, у него иные источники подпитки. Да и с тобой мы обменялись клятвами крови.

— Не обменялись, Инари. Ты дала, я — нет. К тому же, судя по обвинениям всех, кого не лень, выводов из своего поведения ты так и не сделала.

— Как это не сделала? Сделала! — взвилась кицунэ, откидывая одеяло прочь и вскакивая на четвереньки на постели столь молниеносно, что её лицо тут же оказалось на одном уровне с моим, а шёлковый халатик распахнулся, демонстрируя красивое девичье тело даже без следа шрама в груди. — Раньше человеческая жизнь не стоила для меня ничего, сейчас же я рискнула собой, чтобы спасти Леонтьева! Я не скрываю, что подспудно виню твоего отца, но и с себя ответственности не снимаю, иначе не рассказала бы всё как было.

— Ой, лиса! Ой, лиса! — восхитился я. — Тебе нужно было быть богиней хитрости, обмана, а не иллюзий. Так хитрить и изворачиваться — это действительно дар! Хотя… иллюзии ведь тоже в какой-то мере обман.

— Ты мне не поможешь… — констатировала кицунэ, усевшись на край кровати и сложив руки в замок на коленях, как примерная девочка. Халат при этом она и не думала запахнуть, видимо, надеясь, воздействовать на меня ещё и на уровне молодых гормонов. — Так и знала, что ты на искренность ответишь отказом, — потупила взгляд Инари, у неё даже кончик хвоста задёргался от расстройства. — Ты не понимаешь… У тебя-то есть выход. Ты всегда можешь уйти к своим, а я…

— Это ты не понимаешь, — покачал я головой. — Вынужден тебя разочаровать, но выхода отсюда нет ни у кого. Не мы с тобой решаем, кто и когда и куда отсюда уйдёт.

— Не мы? А кто? — удивилась Инари, даже, кажется, опешила. — Ты же можешь открывать портал. Твой отец мог. Он спокойно перемещался на различные планы бытия, а у тебя точно есть такая же способность!

— Есть. Но раз уж ты назвалась богиней, то должна знать и некоторую сложность нашей с тобой ситуации. Мы с тобой, дорогая Инари, оказались в отстойнике — мире, где души обязаны пройти некий путь к возвышению, очищению, выполнению программы максимум своего развития. Иначе бы мы с тобой сюда не попали. То есть, где-то напортачив в прошлых жизнях, мы оказались с тобой здесь, и пока мы не извернёмся наизнанку и не раскорячимся, как та корова в бомболюке…

Инари непонимающе уставилась на меня.

— Пропусти и забудь, — махнул я рукой. — Пока мы не извернёмся и не прыгнем выше головы, мы будем перерождаться здесь раз за разом. Никто из нас отсюда не выберется, пока не достигнет максимума. Ты лишь встала на путь обожествления в этом возрасте. Через сколько веков или тысячелетий ты достигнешь той же силы — одним богам известно. Но есть у меня одна знакомая — не буду называть её имя и фамилию, — которая здесь перерождается уже пять тысяч лет и по какой-то причине всё не может переродиться в другом мире. Так что, дорогая моя, открыть портал и вернуть тебя куда-либо я не смогу. И ты, даже достигнув максимума обожествления, совершенно не факт, что сможешь покинуть