Часовой: на страже Севера - Максим Шторм

конце концов это не иномирные твари. Пусть их и в двадцать раз больше нас, но супротив Часовых нужно нечто большее, чем просто количество. Даже если полезут на стены, мы отобьемся. Вот будь на нашем месте обычная солдатня… Но мы то слеплены из другого теста, а, Бестужев?

На вполне резонные слова Корнедуба и возразить было особо нечего. Пусть даже к нам ползут двести поднявшихся мертвецов. Из которых часть была полусгнившими трупами, большая часть простыми поселенцами и лишь человек пятьдесят тех, кто раньше служил в гарнизоне Стужи солдатами. И даже если пробужденные к чудовищной жизни мертвецы вооружены и не забыли, как держать в руках мечи, эта не та сила, что способна победить занявших выгодные оборонительные позиции на стенах форта закованных в стальную скорлупу могучих воинов. Часовых создали для того, чтобы сражаться и с более опасным врагами. Так что по всем раскладам нам и вовсе не следовало беспокоиться. Тем более что сверху в любой момент по команде гелиографа нас мог прикрыть стрельбой из орудий «Тигр».

Мы так и остались стоять на башенной площадке. Уперший в каменные плиты башни глефу сержант, положивший ладони на гарду колоссального меча дежуривший здесь Часовой и я, в полном спокойствии дожидающийся подхода оживлённых неведомым некромантом покойников. Я-то был относительно спокоен, а вот мой Родовой символ наоборот. Он окончательно проснулся и без остановки царапал меня горячими когтями. Надеюсь, он так реагирует на подступавшую к форту волну покойников, а не на что иное. Например, на того, кто их сначала убил, а потом заставил пробудиться к жизни и служить себе.

И мне вдруг стало чертовски не по себе. От передаваемого невозмутимыми товарищами по оружию спокойствия не осталось и следа. Нет. Что-то здесь было не так! Не так всё просто и легко, как кажется нашему сержанту. Я с нарастающей тревогой начал всматриваться в ночь.

Волна людей наконец прибыла. Так же растянувшись цепью в несколько неровных рядов, они остановились, не дойдя до стены Стужи каких-то тридцать метров. Замерли, прекратив свои ломанные, немного конвульсивные движения. Молчаливые, какими и должны быть покойники. Ибо в том, что все застывшие внизу под нами люди были мертвы, сомнений не было ни малейших.

— Да, это жители форта, — глухим голосом произнёс Корнедуб. — Я даже отсюда узнаю многих… Твою же мать. Покойники начали оживать. Что дальше-то будет?

Признаться, от вида неподвижно замерших мертвецов, тупо смотрящих перед собой пустыми, ничего не выражающими глазами, горящими могильными зелёными огоньками, стало немного не по себе. Грифон бесновался, словно пытался ожить и слететь с моей кожи.

Абсолютное большинство в гробовом молчании рассыпавшихся внизу людей на первый взгляд почти ничем не отличались от живых, когда стояли и не двигались. Если бы не жуткие нечеловеческими глаза. В этом краю было холодно, тела умерших предположительно три-четыре дня назад людей ещё не начали разлагаться. Да, многие лица пожелтели, покрылись трупными пятнами, и при ближайшем рассмотрении казались неестественными, словно восковые маски. Но издалека их было трудно отличить от себя прежних. Только всклокоченных, растрёпанных, неряшливо одетых. Кто был в уличной одёжке, кто в простом домашнем платье, а иные и вовсе в исподнем. Смерть застала этих людей ночью, когда многие спали.

Легкий ветерок шевелил грязные волосы мертвецов, жутким зелёным огнем горели их глаза, окаменевшие лица не выражали и доли эмоций, а рты были сжаты в немом молчании. Но были среди этих людей и те, кто внушал страх одним своим видом. И которых даже слепой не принял бы за живых. Поднятые силой чужеродной страшной магии обитатели кладбища. В сгнивших одеждах, с отваливающимися от костей кусками разложившейся плоти, отвратительного желто-серого цвета, поеденные червями, обтянутые где сгнившей, а где и высушенной до состояния пергамента почерневшей кожей скалящиеся черепа. Самого мерзкого вида покойники и, должно быть, воняющие, как клоака. Хорошо хоть ветер дул в противоположную от нас сторону.

Примерно десяток из прибывших к стене покойников были одеты в солдатскую утеплённую форму и кольчуги. Они единственные из всех неуклюже сжимали в закостеневших кулаках мечи. Наверно те, кто стоял на страже форта, когда в поселение пришла их погибель.

Что ж, против нас явно превосходящие силы противника. Но это на первый взгляд. Повторюсь, Часовые, закованные в силовую броню и вооружённые специальным оружием, способны противостоять и куда более страшным тварям. Пусть этих зомби и на порядок больше, но это в прошлом обычные люди, почти все безоружные, мёртвые и заторможенные. Даже если их укус чреват заражением какой-нибудь нехорошей болячкой, у нас и на это есть чем ответить. Почти непробиваемая броня и особый иммунитет. Да мы шутя отобьем атаку неупокоенных. Каждый железный гигант сметёт два десятка оживших трупов и даже не вспотеет. Нам и помощь корабля не понадобится. Но почему же у меня так тревожно на душе? И беспокойство с каждой секундой все больше охватывает все естество?

Мы смотрели на толпу оживших мертвецов, они продолжали бессловесно пялиться перед собой. Словно выжидали чьей-то команды. Их груди не вздымались, изо ртов не вырывались облачка пара. Они не слышали и не шевелились. Я с высоты площадки сторожевой башни тщательно всмотрелся в теряющуюся в ночи далёкую тундру. Вроде никого не видно. Кто знает, что ещё принесёт этот таинственный и неизученный край, что зовётся Дикими пустошами…

— Что, не видать никаких колдунов? — спросил меня Корнедуб, не отрывая внимательного взгляда от армии мертвецов. — Эти люди… Тьфу, какие ж они теперь люди⁈ Эти мертвецы вышли из лесу. Значица, там они и отсиживались все эти дни. Прятались по норам, не иначе. Стало быть, не очень любят они свет солнышка, а?

— Учитывая, что они решили навестить нас с наступлением темноты, скорее всего так и есть, — произнес я. Грифон яростно грыз меня, я напряжённо крутил головой, до рези в глазах всматриваясь в темнеющую вдалеке полосу теряющегося во мраке ночи леса. Черт, что-то грядёт, ну вот прям нутром чую. На толпу покойников я уже и внимания не обращал, будто видел оживших мертвецов каждый день.

— Сержант, они будут играть с нами в молчанку, пока им не прикажут действовать, — громко сказал я. — Тут уж или постоят, пугая, до самого утра и уберутся обратно в лес или же получат другой наказ.

Корнедуб небрежно хмыкнул в шлем.

— Марионетки. А где ж кукловод?

Я молча указал рукой в сторону леса.

— Он там. Смотрит на нас. Изучает. И решает, как быть дальше.

— Да иди ты в сраку, Бестужев! — ругнулся Корнедуб. — Такого умника,