Лето, пляж, зомби. Окталогия - Наиль Эдуардович Выборнов

— Контролируй улицу! — приказал я, бросившись к дому. — Всех, кого увидишь, если это не наши, гаси нахуй.

Я узнал бандитов. Двое из них — те самые, что вытащили Лику из дома, в том числе и тот, которому я гортань сломал. Третий был мне не знаком. Нет, точнее я его видел до этого, но не знал, как зовут.

Только на пороге дома я понял, что команду дал на русском, но морпех, похоже, и так все понял. А я рванул на себя дверь, но она не открылась. Заперто.

Выхватил топор и дважды долбанул по косяку, разщепив доски. Открыл еще раз, и ворвался внутрь. Пробежал через дом, метнулся ураганом, и тут же наткнулся на ствол автомата, который смотрел прямо на меня.

Мы встретились взглядом с Наташей, и она не выстрелила. Узнала меня. Хотя однозначно была на взводе. Я перевел взгляд ниже и увидел Лику, которая лежала на полу. И по ее ночной рубашке расплывалось кровавое пятно.

Ее лицо и руки были посечены осколками стекла, оно тут было вообще везде, разлетелось во все стороны. Хрустя им тяжелыми ботинками, я подскочил к девушке, разорвал ночнушку, и увидел аккуратное входное отверстие в груди, с правой стороны. Из него, пузырясь, выливалась алая кровь. Легкое. Сука.

Рванув из кармана перевязочный пакет, я разорвал оболочку и наложил ее на рану. Она резиновая, и специально для того и сделана, чтобы дырки в груди закрывать, не пуская туда воздух. Потом чуть поднял, перевернул, и увидел гораздо более рваное выходное отверстие.

Девушка охнула и открыла глаза, посмотрела на меня. И улыбнулась. Улыбка на окровавленном лице выглядела жутко. Но я почему-то понял, что она просто рада меня видеть.

— Край, — прошептала она, и выпустила изо рта струйку крови.

— Молчи, — приказал я, разорвал второй пакет и закрыл оболочкой дырку уже в спине. Обернулся к Наташе и заорал. — Помоги поднять ее, ну! Давай!

Девчонка ничего не сказала, схватила Лику и кое-как приподняла ее, типа усадила. Я же принялся бинтовать, прямо через тугую девичью грудь моей девушки.

— Все будет хорошо, — сквозь зубы прорычал я. — Все будет хорошо!

— Край… — прошептала она. — Ты пришел.

— Да, я пришел, — продолжил говорить я. — Все будет хорошо, родная. Все будет хорошо, вот увидишь.

Повязка легла туго, я тянул, что было сил, потом закрепил ее узлом, посмотрел в глаза Лики, и увидел, что она плачет. Блядь, да что ж это такое?!

— Сейчас! — мне вдруг почему-то это стало важным. Жутко важным.

Я подскочил и побежал в сторону серванта, расшвырял в стороны дорогой хрусталь, который там стоял, и вытащил коробочку. Вернулся, сел, открыл и вытащил кольцо.

— Смотри… — проговорил я. — Я тебе предложение хочу сделать! Я договорился с Отцом, он дьякон, он нас повенчает! Или на базу Росгвардии поедем, там настоящий священник есть. Только дыши! Живи, блядь, пожалуйста!

Она улыбнулась, с трудом подняла правую руку и протянула мне. Я надел кольцо ей на палец, получилось это легко, потому что ладонь ее была вся в крови. А потом свет вдруг померк ее в глазах, она выдохнула в последний раз и все.

— Нет, блядь! — зарычал я. — Нет!

Опрокинул ее на спину, сложил руки одна поверх другой и принялся давить ей на сердце, заставляя его биться. Раз, два три, четыре, пять, шесть. И так до тридцати. Наклонился над головой, вдохнул, чувствуя, как рот наполняется ее соленой кровью. Снова качать. И опять два входа. И опять по кругу.

— Без толку, дядя Край, — услышал я за спиной голос Наташи. — Она умерла.

Я приподнялся и просто сел на пол. По лицу стекали кровь и слезы. Лика ведь была для меня не просто девушкой. Она была ориентиром. Она удержала меня на этом свете, не дала мне превратиться в чудовище или сломаться окончательно. На самом Краю.

Опять эта дурацкая метафора. Край на краю. Сука.

Не знаю, сколько я так сидел, минуту или, может быть, полчаса. Услышав звук тяжелых ботинок у входа, я развернулся, вскинул автомат и увидел Ильяса и Отца, которые смотрели на меня. Выстрелов с улицы не было, Роджер их отпустил.

— Я ее подвел, — проговорил я, вытирая лицо ладонями. Хотя только размазал кровь по нему. — Так глупо.

Если бы я не шатался хрен знает где, то я мог бы ее спасти. Если бы я убил тех уебков сразу, то мог бы ее спасти. Я думал о деревне, о людях, о том, что «Вороны» устроят зачистку. Да плевать мне на деревню, какой смысл теперь в этом вообще?

Есть смысл. Они убили ее. Теперь я убью их всех.

Я резко поднялся на ноги. Даже не взглянул на своих товарищей. Слова их потонули в звоне у меня в ушах. Я знал, куда иду. Плевать мне, и на «Воронов» и на войну, я просто хочу уничтожить этих уебков. Отправить их души в ад. Вообще насрать, что будет дальше.

Пройти я успел метров тридцать, прежде чем ко мне присоединились остальные. И когда оказался на той улице, где были дома, занятые бандитами, увидел, что снаружи стоят люди. Пятеро. Они, похоже, услышали выстрелы и собирались проверить, что именно там происходит. Не успеют.

Я вскинул АК к плечу и высадил длинную, на весь магазин, очередь. Отреагировать никто из них так и не успел, тела попадали друг на друга, словно кегли, сбитые удачным шаром. Один дернулся, попытался вскинуть автомат, но Роджер тут же упокоил его одиночным выстрелом.

Я побежал вперед, сменил магазин на полный, пустой просто выбросил на асфальт. Шагов своих товарищей я не слышал, голосов тоже, в ушах по-прежнему что-то звенело. Выхватив гранату из подсумка, я рванул предохранительное кольцо, прижался к кирпичному столбу, и бросил ее через забор.

— Граната! — послышался громкий выкрик, а следом — взрыв.

А я уже был у ворот. Увидел движение слева, за беседкой, вскинул автомат и разрядил туда пару длинных очередей. Увидел, как тело упало. Повернулся в сторону второго, что по-прежнему лежал на земле, зажав голову руками. Всадил пулю ему прямо в башку, мозги раскидало по брусчатке, которой был застелен двор.

В окна гранаты бросать смысла не было, их еще после прошлого штурма закрыли деревянными ставнями. Так что я просто побежал к приоткрытой двери, вытащил еще одну гранату, дернул кольцо и отпустил рычаг, который отлетел