Лето, пляж, зомби. Окталогия - Наиль Эдуардович Выборнов

Я оторвал от савана Лики кусок, вытащил зажигалку, высек огонь и, когда хлопчатобумажная ткань загорелась, бросил ее на пол. Топливо тут же вспыхнуло, огонь побежал по полу, а мы двинулись на выход.

А там уже пахло дымом — я не сразу это заметил. А над деревней уже поднимались столбы дыма. Вот теперь-то всем стало ясно, что прошлая жизнь закончилась.

Глава 2

За нашими спинами пылало зарево, а в небо поднимались столбы дома. Деревня пылала. Здесь не должно было остаться ни одного целого дома — только пепелище. И, если честно, то было как-то даже жалко, потому что место неплохое. И оно стало прибежищем для меня на последние полтора месяца. Там было даже неплохо, если не брать в расчет бандитов.

Но увы. Теперь нам снова предстояло перейти на казарменное положение, поселиться в детском лагере, который в скором времени не будет ничем отличаться от военного. Мы везли целую машину оружия и мин, а еще у нас был пленный.

Оставалось надеяться на то, что конвой с гражданскими нормально доберется до базы Росгвардии, а потом мои парни вернутся назад. Я бы и сам мог поехать, на самом деле, но в этой ситуации мое присутствие требовалось здесь.

Нам удалось нанести хороший такой, крепкий удар по «Воронам». Но это был не нокаут, и даже не нокдаун. Даже если за все время мы перебили у них около сотни, может чуть побольше, это все равно даже не десятая доля их сил. А уж с учетом того, что у них была техника и артиллерия.

Так или иначе, преимуществом, которое мы получили, нужно было воспользоваться с умом. Вопрос только в том, что теперь делать: затаиться, или наоборот планировать следующую атаку.

Для атаки, как по мне, нас было маловато. Даже два десятка человек не набиралось. Если прощупать их, остановить какой-нибудь конвой или еще что-то подобное, то достаточно. Но для атаки на главную базу — мало. Очень мало.

А еще стоило помнить о том, что нам надо обеспечить нормальные условия на нашей базе. Да, мы везли с собой три генератора: тот, что забрали на стройке, да еще два из деревни. Но пользоваться ими мы могли только условно. С одной стороны, лес, конечно, может прикрыть его шум. С другой, если «Вороны» начнут прочесывать его, то рано или поздно услышат. А там найдут базу и устроят штурм.

Ну либо даже рисковать не будут, а снова отработают по нам РСЗО. Арту навести — не такое уж сложное дело. А спасаться нам будет решительно негде.

И если с учетом наличия генераторов и скважины, с водой проблем у нас не было, то с едой вот была большая беда. Но и ее можно было решить — для этого нужно было только съездить в Судак и забрать с нашей временной базы то, что мы успели награбить. Ну и оружие тоже прихватить, оно пусть и охотничье, но вполне себе может пригодиться.

Я ехал первым, вел УАЗ по дороге, а сзади Роджер гнал КамАЗ, Ильяс сидел с ним в кабине. Грузовик — это тоже нормальная тема, может пригодиться.

— Как-то грустно, — вдруг проговорила Наташа, которая всю дорогу смотрела в окна.

На остатки конвоя, который мы разбили тут пару недель назад, она никак не отреагировала. Ну стоят сожженные машины, и пусть, во время нашего путешествия от Севастополя она гораздо более страшные вещи видела.

— По сверстникам будешь скучать? — спросил я.

— По Лике в первую очередь, — ответила девочка.

Я скрипнул зубами. Не нравилась мне эта тема. Потому что бередила боль, которая до сих пор сидела у меня в душе. И подозреваю, что в ближайшее время она никуда не денется. Единственное, что я мог сделать — это не бередить ее специально, не давать точить меня, потому что командиру нельзя поддаваться эмоциям. Голова у меня всегда должна быть холодной.

Да, на войне мне придется жуткие вещи делать. Но это нужно делать с самообладанием сапера, не получая удовольствие. Хотя Фреда, который по прежнему лежал на заднем сиденьи, я бы запытал с большим удовольствием. Так уж вышло, гнев прорывался.

Да и сложно не вспоминать, когда тело моей девушки лежит в багажнике, завернутое в простыню. Нужно погрести его, предать земле и тогда, может быть, станет легче.

— У меня просьба, Наташ, — стараясь говорить спокойно, произнес я. — Давай мы больше не будем ее вспоминать, хорошо?

— С глаз долой — из сердца вон? — косо посмотрела она на меня.

Соплячка. Она же понятия не имеет, что на самом деле эта фраза значит.

— Слушай, мне реально больно, — проговорил я. — Хреново на душе. Я любил… Люблю ее. Но сейчас делать больше нечего, нужно жить дальше. Казнить себя я не собираюсь, но вспоминать об этом лишний раз тоже нельзя. В общем, постарайся больше не упоминать ее.

— Ладно, дядя Край, — выдохнула она. — Не буду.

Тем временем мы добрались до съезда на лесную дорогу, которая вела в детский лагерь. Я сбросил скорость — и так трясло немилосердно, а тут стало еще хуже. Подвеска у этого УАЗа совсем в ужасном состоянии. Но делать нечего, нормальные машины мы отправили в Севастополь. Там все-таки женщины и дети едут.

— А почему ты не провел мобилизацию? — спросила вдруг она.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну вот среди деревенских и мужчины же были, — Наташа пожала плечами. — У них достаточно сил держать автомат. Их можно научить стрелять, раз уж ты мне смог объяснить, как это делается. Почему не заставил их воевать? Сил и авторитета у тебя хватило бы.

— Сложный вопрос, — я ухмыльнулся. — На самом деле потому что считаю, что воевать мобилизованными — последнее дело.

— Почему? В Великой Отечественной ведь мобилизовывали.

— Там другое, — я покачал головой. — Тогда под угрозой вся страна была. И немцы все-таки зверства творили. Люди сами шли на фронт, понимали, что если они этого не сделают, то следующими, кого сожгут живьем, будут их родные. А этих мы не сможем мотивировать нормально воевать.

— Но бандиты тоже зверствуют.

— Не так. Далеко не так. Да и большинство людей терпеть все равно готовы. Да и честно скажу, лучше уж отряд подготовленных военных, чем толпа простых мужиков с «калашами». Те, кто был готов рискнуть, они уже со мной. Правда, их нашлось всего четыре человека. Ну и Алия, но та вообще странная.

— Вроде как понимаю, — проговорила она.

Скоро