Гений АвтоВАЗа - Анатолий Евгеньевич Матвиенко

Наврал. Десять дней, взятых в счёт отпуска, кружил Лизетту по Золотому кольцу и был неправ. Хоть она мне и люба, но девушек хватает, бросит меня — найду замену. А родители одни. Жаль, что не согласилась ехать в Харьков. И с ней бы время провёл, и с родителями повидался. Что предпочёл им юбку — нет мне прощенья.

Приехал бы в Москву на белой «копейке», погнал бы на ней — солидно. Но билеты на поезд нам брали централизованно. В общем, по окончании рабочей недели и прений по коробке, позвонил в Харьков и сел на ночной поезд. Домой!

Время со среды до пятницы, до моего отъезда из Москвы, провели плодотворно. Уже очевидно было, что для схемы с продольным расположением двигателя ничего не придумать лучше, чем сделали мы для ВАЗ-21011, только заменить крестовины на ШРУСы да точнее подобрать передаточные числа каждой передачи и главной передачи. Сразу подгоняли вариант и под «Москвич», но с оглядкой: его мотор, также раздраконенный, как и трансмиссия, ждёт переделка, особенно газораспределительный механизм, значит, тоже придётся уточнять количество зубьев на шестернях.

Думаю, ВАЗовские конструкторы получат достаточное количество ЦУ для доводки коробки, в понедельник намеревался собрать их в кучу и отвезти в Тольятти, результат мозгового штурма воплощать в чертежи и металл. А вот с вариантом для поперечного расположения мотора возникла заминка. Коробку передач от британского малыша принялись критиковать практически все, я даже не пытался стать на защиту. Пусть что-то придумают, тогда и станем смотреть.

Поскольку наши словесные баталии происходили в НАМИ, где всегда имелась масса проспектов и каталогов, я, заскучав, принялся перелистывать один из них и… едва не подпрыгнул. А потом под шумок спёр журнал, намереваясь отправить его в Минск — надо же зарабатывать лояльность будущих боссов.

Что интересно, когда обсуждались варианты сотрудничества с европейскими компаниями, ВАГ, то есть «Фольксваген-Ауди групп», отметался практически всегда. Во-первых, недобитые фашисты, ну это ясно, во-вторых, в Германии всё дороже, тоже правильно. А главное, VW ассоциировался почему-то преимущественно с «Жуком» довоенной разработки, продолжающим клепаться в неимоверных количествах, сейчас в основном в Латинской Америке, когда-то прекрасный, но давно морально устаревший аппарат с двигателем сзади, «горбатый запорожец» по-немецки.

А из этого журнала я узнал, что в ФРГ уже начат выпуск «Фольксваген-Гольф». Это коренным образом меняет дело, «Гольф» — один из самых массовых и удачных мелких хэтчбэков за всю мировую историю автопрома! Вот уж с кем нужно договариваться или, в лучших китайских традициях следующего столетия, беззастенчиво тырить технические решения. Пока конструкторы НАМИ, Ижмаша и АЗЛК морально вырывали друг другу кудри, я нашёл для белорусов идеальный вариант малолитражки с поперечным двигателем. Прямо в перерыве между прениями сгонял на почту и отправил вырванные листки заказным письмом в Белорусский политехнический институт доценту И. Б. Камейше. Половину двухкомнатной квартиры, считай, отработал…

Всё, служебные мысли по боку. Я — дома!

Утренний летний Харьков, ещё не наполненный дневной жарой, принял меня, не оттолкнул. Та же, памятная по юности улица Свердлова, её потом переименуют в «Полтавский шлях». Я ничего не скажу в защиту Якова Свердлова, как и против «Полтавского шляха», но вырос-то на Свердловке! Оставьте её мне…

Вышел из троллейбуса раньше, протопал пешком мимо Холодной горы, где гоняли с пацанами, сначала играли в партизан и немцев, потом, повзрослев, мутили разборки квартал на квартал. Словно шлюзы открылись, воспоминания о харьковских годах юности хлынули в душу водопадом.

Купил торт, мама и сестра сладкоежки, да четыре бутылки львовского пива для отца. Они жили в западной части города, ближе к выезду на Полтаву.

Нет, не так. Мы жили! Мы…

Бесконечно знакомый подъезд, немного пахнущий котами, несмотря на свежую краску и влажный после уборки пол. Помню, от домоуправления не дождёшься, жильцы сами по очереди и убирали, и ремонтировали.

Никаких замков и домофонов — зачем? Все же свои, советские люди! Чужие здесь не ходят, да что у нас красть? Домашняя утварь как в каждой квартире, простая, денег дома мизер, не считая папиной заначки, но та — в гараже, всё ценное на сберкнижке, сберкассам доверие больше, чем господу богу при царе.

А ещё практически никакого деления на русских и украинцев. Еврея или кавказца, может, выделят в общей массе, славяне равны, надписи почти сплошь по-русски, даже слово Харків редко где увидишь на соловьиной мове. Восточная Украина почти вся такая, Крым — тоже. А на Запад мы не ездили дальше Киева, чаще к родне отца в Орловскую область или к его друзьям в Ростовскую. Садились в «Москвич-407» и пилили едва ли не сутки, с остановками, оч-чень серьёзное путешествие!

Позвонил в дверь, толкнул — она не заперта. Раздался собачий лай. Стоило шагнуть внутрь, и сестрица едва не снесла меня с ног, повисла на шее, а Принцесса, наша беспородная дворняга, начала прыгать и драть лапами, обиженная, что не дал лизнуть в нос.

Я — дома! Правда-правда!

Папа, сонно-пижамный, встретил сдержанно, хоть светился изнутри, всё же серьёзный человек, военный, командир батальона и целый майор. Когда обнимались, норовил стиснуть покрепче, показывая — ещё силён. От него чуть пахло. Наверно, вчера опрокинул рюмашку на радостях, узнав о скором приезде сына.

— А где мама?

— В гастроном пошла! Сейчас придёт! Чем угостить ненаглядного? — тарахтела сестрица. — Два года не был! Ой, тортик… Спасибо!

Два года? Тридцать не хочешь? И всё равно, многое — как вчера.

Папа деловито сложил пиво в холодильник «Днепр», обтекаемый как самолёт, без острых углов. Ради пива подвинул и потеснил кастрюли. От прибавки или, не знаю, от тёплого воздуха в открытую дверь, холодильник довольно заурчал. Похоже, и он рад моему возвращению. Надо, надо чаще приезжать.

Мама пришла — заплакала. Пока мелкая раскладывала принесённую еду, всё вздыхала и причитала.

Потом раскрыли стол-книгу в зале, на пяти метрах в кухне тесно, и сели завтракать.

Единственное, чего я лишился, так это своего угла. В трёшке-распашонке одну спаленку занимали родители, во второй жили мы с сестрой, две койки углом и шкаф — больше ничего не вместилось, уроки делали на кухне и в большой общей комнате. С моим отъездом в Горький её койка уехала к папе в гараж, появился письменный стол, серьёзная девица, в этом году готовится к поступлению в институт, место для занятий нужно. Мне придётся ночевать на диване в зале, то есть на гостевом, а не хозяйском месте.

Только сейчас подумал, что приезд с Лизой,