Гений АвтоВАЗа - Анатолий Евгеньевич Матвиенко

— Я прочитал в журнале про германскую «Ауди Ф103». Продукт нещадной эксплуатации рабочего класса фашистской буржуазией, — хохотнул Василь. — У неё двигатель продольно и впереди оси. Так что нам стоит дом построить? Удлинил носовую часть. Поставил коробку передач от ЗАЗ-968. Карданы с крестовинами от него же.

Он продолжал объяснять, а я — ползать по автомашине. Естественно, такое смещение нагрузки на переднюю ось настолько разгрузило заднюю, что зад начало носить. Предприимчивый кулибин стал кидать в багажник мешки с картошкой и считать, насколько надо увеличить вес кормы. В итоге переварил, получился фургон с большим задним свесом.

Если подвести черту, он в одиночку за полтора года, пусть на колхозном уровне, освоил объём работ, сопоставимый с трудом оравы конструкторов АЗЛК за 10 лет, выдавивших из себя «Алеко-2141» как по капле раба, тот же «москвич» с уехавшим вперёд оси родным мотором. Скажу так, «Мрия» получила даже некоторые потребительские преимущества перед 2141 за счёт фургонного объёма.

— Дай проехать!

Он с готовностью протянул ключи, сам сел рядом.

Наваренная крыша уходила от передних сидений на добрых полметра вверх, в остальном салон не претерпел изменений, двери сохранились родные. Сзади будка закрывалась двустворчатой распашной дверью, самодельной. Задние фонари пригрелись от ЗАЗ-966, «ушастого Запорожца». В общем, за спиной целый сарай.

— Рессоры держат такой кузов?

— Я их выбросил. Там балка-труба на рычагах от «жигуля» и пружинные стойки. Пружины от «РАФа», с большим запасом.

Посмотрим.

Ну что сказать, «Мрия», по-украински — мечта, была далека от мечты о скорости, как и любой автомобиль на планете с 50-сильным мотором от 408-го. Тем не менее, совсем тупой не показалась, Василь изменил передаточные числа, пожертвовав максимальной скоростью на четвёртой передаче. Несколько валкая за счёт большой высоты кузова, да и настройку подвески стоило бы подшаманить. Но в целом… Как будут говорить в следующем тысячелетии, респект и уважуха.

— Коробка часто летит?

— Ни разу, — возмутился хозяин. — Единственное надёжная штука в «запоре» — это его КПП. Самодельщики даже на 24-ю «волгу» ставили, и ничего — держит!

Чего только они ни ставили от дефицита и безысходности… Я аккуратно развернул машину, страдавшую недостаточным выворотом передних колёс, и погнал обратно к гаражу.

Не оскудела талантами земля наша! И даже гаражные владельцы понимают, что за малолитражками с передним приводом будущее, чего не дано бывшему директору АЗЛК.

Мы шлёпнули втроём по пивку за здоровье «Мрии» и 407-го, после чего пошлёпали с отцом домой. Справились задолго до вечера, мама так рано не ждала.

Сидели, разговоры разговаривали. Отец гордился «золотыми руками» сына больше, чем если бы сам, наконец, собрал мотор.

Поскольку «болтики-гаечки» мало волновали женскую половину семьи, мама перевела разговор на вечную тему — о женитьбе и внуках.

— Внука пока нет. Даже внебрачного, — честно признался я, не уточняя, что именно подобное мне светило в прошлом августе, да пуля мимо просвистела.

— А девушка? Сын! Пора.

— Да, мама. Девушка есть. Думал привезти — вам показать, но поскольку сорвался из Москвы, с собой не взял. Она в Тольятти.

— Красивая! — с ноткой ревности отметила сестра.

Действительно, Лизок как-то решила, что её парень обязан носить с собой фото милой. Специально сфотографировалась в ателье и попросила отпечатать в малом формате — чтоб вложить в обложку для водительских прав. Оделась и накрасилась секси, в жизни она такая только в квартире, чтоб меня распалить, на людях сдержаннее. Сестрице понравилась.

— Вы давно встречаетесь? — спросила мама.

— С прошлого августа.

— И ты ничего не сказал?

— Вот, говорю.

— Целовались уже? — делово уточнил отец.

И не только в губы. Пикантные подробности излишни.

— Конечно, папа. Сейчас нравы немного проще.

— Она — честная девушка? До тебя ни с кем? А то вдруг обнаружишь в первую брачную ночь: порченная!

На минуточку, на дворе 1975 год. Пусть не The sexual revolution, о которой скоро споёт группа «Армия любовников», в СССР трах-революция придёт позже, начавшись с «перестройкой», «гласностью» и прочими «всё дозволено». Но и не 19 век, когда внебрачное лишение девственности означало для барышни одну дорогу — в дом терпимости.

— Папа, это одна из причин, почему её до сих пор сюда не привёз. Не хочу, чтоб ты доставал Лизу такими вопросами. И не хочу, чтоб вы взвыли от ужаса, когда мы попросим общий на двоих диван.

— Разврат! В моём доме! Не потерплю! — взревел отец.

— Но ты, раз совратил девушку, обязан на ней жениться… Сам-то хочешь этого?

— Без жены вряд ли получится порадовать вас внуками.

— Но эта же… — мама ткнула пальцем в фото, где Лиза сидела в короткой юбке, закинув ногу за ногу, и томно улыбалась. — Она разве порядочная? Какой пример сестре подаёшь!

Судя по хитрым глазам мелкой, та если и не вкусила запрещённого родителями плода (а может — и да, она шустрая), то вполне всё воспринимала адекватно и современно. Растлевающего примера точно от меня не получила.

— Лиза — добрая. Меня любит и обо мне заботится. Настойчивая, окончив только училище, сейчас в Горьком получает высшее образование заочно. Считаю, мне с ней повезло больше, чем ей со мной. С её родителями пока не знакомился. Всё… Папа, мама, давайте про Лизу больше не вспоминать. Если у нас дойдёт до подачи заявления, скажу. Но на смотрины не привезу. Простите.

— Вот она, молодёжь… — прогундел отец. — Горазды своим умом. А потом прибегают: папа, мама, что делать?

Градус конфликта постепенно понизился и опустился до комнатной температуры, дальше болтали о делах малозначительных и отвлечённых, обсуждали грядущий переезд в Минск, он ближе к Харькову и есть беспересадочный поезд. Что я получу двушку площадью как их хрущёвская трёшка, родители не слишком верили, предупреждали: смотри, обманут.

Если обманут — вернусь в Тольятти. Соловьёв меня с распростёртыми объятиями примет. Но не думаю, Алесь Михалыч знает, что я — протеже Полякова, и они не бессмертные, чтоб кидать на ровном месте рекомендованного союзным министром.

Когда все улеглись, ко мне пришла сестрица, легла поверх одеяла и начала шептать: расскажи, как у вас с Лизой. «Ну, в этом смысле. Ну, ты понимаешь».

Я обнаружил, что у выпускницы средней школы практически отсутствуют какие-то сексуальные познания, всё, что есть — полученные от сверстниц через хи-хи и ха-ха да пошлые