Гений АвтоВАЗа - Анатолий Евгеньевич Матвиенко

с которой не расписан, вызвал бы неудобства. Родители старорежимные, с предрассудками «в СССР секса нет», по крайней мере — внебрачного и не скрываемого от родни, и ладно, пару дней мы потерпели бы. Но сам факт, что неженатый сын проведёт ночь или две с женщиной в койке — фу-фу и аморал. Даже если Лизетту представить как невесту. Скорее всего, искали бы по соседям раскладушку и подселили её к сестре, а я бы тосковал по женской ласке один.

— За приезд! — отец налил пивка себе и мне.

— С утра… — укоризненно напомнила мама.

— Отставить возражения! Сын приехал. Много не будем. Мне его помощь в гараже нужна.

Тут возмутилась сестра.

— Серёжа всего час дома, а ты его уже крадёшь и припахиваешь!

— Хочешь — иди с нами. А нет, так вечером мы дома. Налюбезничаетесь. Разговорчики в строю!

Я знал, что папа — подкаблучник. Если мама упрётся, гараж накроется кое-чем до моего отъезда. Но она не стала.

— Боря! Только не задерживайтесь.

Гараж находился рядом — в десятках метров от подъезда. Когда-то это был двухэтажный сарай, где хранились дрова, уголь или торфобрикеты для титанов. Как только появилось центральное отопление, счастливцы с первого этажа переделали свои конурки под гаражи, благо размер подходящий — 6×3 метра, верхние завидовали и вздыхали, но не очень, в середине семидесятых машина в семье скорее считалась исключением, чем правилом. На них ездили не часто, зимой вообще ставили на прикол.

Отцовский «Москвич-407» был неоднократно по мелочи бит, тут же в сараях выровнен и покрашен — краскопультом от пылесоса «Буран» с крупным зерном, потом заполирован вручную. Старая машина 1958 года выпуска содержалась в образцовом состоянии, сиденья обтянуты свежим дерматином (дерьмотином — язвила сестра), обслуженная и ухоженная. Резина не убитая, правда — наварная, это когда старую нёс в мастерскую, и наваривался новый слой с протектором, тысяч на двадцать хватало. Правда, такой сервис давно сдох, сейчас не так сложно достать новую. Но папа ещё ту не сносил.

Поэтому несколько неожиданно было среди лета, то есть среди катательного сезона, увидеть любимицу со сдернутой головкой блока. Я заглянул в цилиндры и рассмотрел шатунные шейки коленвала, под ними — черноту ямы. Выходит, батя вытащил всю поршневую.

— Зачем, папа?

— Так масло начала брать. И пробег уже большой — 60 тысяч.

Огромный! Я порой за год больше накатывал.

Самое смешное, на замене поршневой их гаражно-кооперативный сервис взаимопомощи дал сбой. Отец или всё делал сам, или просил соседей, но вот с двигателем его хватило только на разборку. Он решился обойтись малой кровью, без расточки, только поменяв поршни, кольца и вкладыши, не ремонтные — родные. По уму полагается с расточкой, но тоже даст эффект при столь небольшом пробеге, тем более папа всегда давил на газ крайне бережно. Вообще-то, стоило доливать масло и ездить дальше без разборки. Но коль так…

Я придирчиво осмотрел заготовленное хозяйство. Он умудрился принести лабораторные весы и добился равенства массы для начинки каждого цилиндра до одного грамма! Мы в спортивных и то не столь щепетильны.

— Хотел пару советов твоих, сын. Может, поставь один поршень. А мы с мужиками за недельку остальные.

— За недельку⁈ На ралли поршневая меняется и обкатывается за ночь! Давай грязную шмотку. Засекай время. Через три часа заведём.

Батя был только на подхвате. Я сновал в яму и обратно (какой же в СССР гараж без ямы), закрутил болты на шатунах, вернул голову на место, отрегулировал клапана. Поставил поддон и крышку головки блока, а также прочую мелочёвку, выставил зазор в свечках, счистив небольшой нагар, ввернул их, соединил провода, накормил мотор маслом, радиатор водой, долил в бак бензин А-72. Проверил тормозуху БСК в тормозной системе.

— Пробуем! Время засёк?

— Два часа пятьдесят восемь… Сын, давай ты.

— Хорошо.

Это не 126-й «мерс» заводить. Нажал на обогащение топлива. Двинул ручку заслонки радиатора, очень полезная штука, на «копейке» вместо неё зимой втыкал перед радиатором картонку. Пару раз даванул-отпустил педаль газа.

Чавкал стартёром мотор секунд пять, подхватил. Не троил, лопотал ровно. Я попросил отца опустить капот, у М-407 он открывается по-человечески, к лобовому стеклу, а не тот изврат, начавшийся с М-408. Включил передачу, почувствовав, как отвык от ручки на руле, и выехал из гаража, тогда отработанные газы не накапливаются внутри.

Вышел, убедился — выхлоп умеренный, пациент скорее жив, чем мёртв.

— Пусть тарахтит. Прогреется, отрегулирую карбюратор.

Отец не верил своим глазам. Как просто обрадовать и удивить старого человека! Пока он жив и есть кого удивлять.

Тем временем у нашего шапито появился зритель.

— Привет, Борис. У тебя же мотор был раскидан? О, и Серёга тут… Не признал сразу.

— Здорово, Василь. Серёжа, помнишь Василя?

— Помню. Главный мотоциклист двора.

Сейчас он ничем не напоминал советского байкера конца 50-х и начала 60-х годов, раздобрел и полысел, лицо холёное и не обветренное. В Союзе мотоциклисты носили шлемы без пластиковых щитков, глаза закрывали небольшими очками-консервами. Василь не признавал прозрачного щитка на руле, предпочитая встречать ветер и насекомых щеками да мясистым шнобелем.

— Вася у нас теперь посолиднел. Местный Фердинанд Порше. Такую красотку собрал!

Сосед расцвёл от похвалы.

— Идём — покажу. Как раз пиво холодное есть.

— Десять минуть, дядя Вася! Мотор прогрелся, хочу карбюратор бате настроить. Придём.

— Батя — это святое, — согласился «Фердинанд». — Жду.

Откровенно говоря, я ожидал увидеть обыкновенное чудо советского автомобильного самосбора, жертву дефицита запчастей, помноженную на избыток энтузиазма при полном отсутствии инженерного расчёта и эстетического вкуса. Василь сумел удивить не меньше, чем команда НАМИ переднеприводной «Волгой».

— В девичестве «Мрия» была «Москвичом-408», мне попала разбитая и без документов. Думал восстановить, но как получить номера? Мне и подсказали — а зарегистрируй его как самоделку! Для этого надо переделать кузов. Я и переделал…

— Года полтора потратил, — поддакнул отец. — А потом сколько порогов оббивали, нам всё отказывали, мотор, мол, слишком крупного объёма, положено не больше 1200. Потом начальник ГАИ махнул рукой и говорит: катайся.

«Мрия» вышла длиной более пяти метров. Передок ничего не сохранил от исходника. Он чем-то мне напомнил BMW пятой серии 1980-х годов — с сильно выдвинутой вперёд на клин центральной частью решётки радиатора и четырьмя круглыми фарами. Изобретатель открыл капот.

Машина оказалась переднеприводная! Двигатель съехал максимально вперёд, любая лобовая авария неизбежно приведёт к удару в блок