Макабр. Книга 1 - Влада Ольховская

В первые дни он еще пытался объяснить все недавним избиением и пребыванием в больнице. Постоянная усталость и раздражительность? Стресс в его жизни даже не нужно искать – все на виду! Раны никак не хотят окончательно заживать? Врачи предупреждали его, что он покинул лазарет слишком рано. Каждый поход в туалет больше напоминает просмотр фильма ужасов? Это такая реакция на лекарства. Очень, очень странная реакция – но все же! По ночам мучают спазмы? Наверняка недостаток каких-нибудь витаминов и минералов. Даже если эти спазмы чертовски необычные… чем еще они могут быть? Уж точно не движением внутри, неподвластным самому Сабиру!

И все же какая-то часть его, пожалуй, знала правду с самого начала. То самое подсознание, хранившее память предков – и первым замечавшее беду. Как еще объяснить то, что он никому не рассказал о своем состоянии?

В какой-то момент он думал, что это астрофобия, та самая почти мистическая дрянь, которая уже погубила многих на станции еще до катастрофы. Но у астрофобии не было таких очевидных внешних симптомов, как у его состояния. Да и потом, даже в периоды агрессии Сабир не терял контроль окончательно, и провалов в памяти у него не было.

Значит, его поразило что-то другое, то, что пройдет само… Должно пройти… Уже вот-вот… Но оно почему-то не проходило. Становилось только хуже, симптомы усугублялись, ему было все сложнее скрывать их от Шукрии. Хорошо еще, что она обиделась на его раздражительность и сама старалась держаться от него подальше! Иначе она вполне могла заметить, что в жизни Сабира давно уже не было утра, в которое его не рвало кровью.

Он пытался разобраться в происходящем сам, отправлял запросы в систему, но компьютер диагноз так и не поставил. Да и времени на это особо не было: четвертый уровень все больше погружался в хаос, и Сабиру приходилось работать в два раза усердней, чтобы сохранить хотя бы видимость порядка. Слухи об алмазах в лаборатории распространялись, представители новых группировок шлялись у дверей все чаще. Троицу Форино так и не смогли отыскать, хотя Сабир подозревал, что никто этих психов по-настоящему не ищет. С каждым днем все меньше ассистентов приходили на работу. Сабир не знал, примкнули они к бандам, утонули в дурмане вечеринок или просто боятся покидать свои убежища. Его причина не интересовала, их нет – вот что главное!

Куда ему лечиться в таких обстоятельствах? Из-за занятости он даже забывал, что болен, но наступал вечер, он оставался наедине с собой, и его состояние стремительно напоминало о себе.

Однажды он просто не выдержал. Поздним вечером Сабир закрылся в кабинете, выключил основное освещение, но настроил настольную лампу так, чтобы на рабочий стол падал яркий белый свет. Ему это было нужно, чтобы рассмотреть свою руку, на которой помимо незаживающих ссадин, оставленных дракой, появились и набухшие воспаленные волдыри. Они с каждым днем болели все больше, раздражали, нужно было что-то делать! Сабир решил пойти нехитрым путем: просто вскрыть их, очистить, чтобы быстрее заживали.

Он протер кожу антисептиком, достал один из лабораторных скальпелей, надавил лезвием на кожу уверенно – боли он не боялся, он к ней давно уже привык. А ситуация все равно вышла из-под контроля быстрее, чем он ожидал…

Кожа провалилась вниз. Ему удалось ее разрезать – еще бы не удалось, острейшим скальпелем! Но Сабир ожидал, что после этого из-под кожи появится какая-нибудь дрянь, которую ему придется вычищать. А вместо этого разрезанные лоскуты кожи провисли, открывая таившееся под ними углубление. Сабир не мог поверить своим глазам, а не верить не имел права. Под воспаленной кожей скрывался кровавый тоннель диаметром в пару сантиметров. Плоть там не просто исчезла, она как будто… зажила? Или начала подгнивать? Он не брался сказать наверняка, видел только, что организм даже не попытался заполнить эту жуткую рану кровью. Боль была не сокрушительная, зато страх не заставил себя долго ждать. Сабир вздрогнул настолько сильно, что уронил скальпель, а подбирать уже не собирался. Смотреть на кровавую пустоту внутри собственной плоти оказалось настолько страшно, что он просто не мог продолжить эксперимент. Сабир поспешил закрыть рану, сначала ладонью, чтобы дать себе хоть какую-то передышку, потом – стерилизационной повязкой, которую он заранее подготовил.

Когда дыра исчезла из виду, стало чуть легче. Не намного, но достаточно, чтобы вернуть ему хоть какую-то ясность мышления. Сабир чувствовал, как сердце колотится отчаянно, быстро, как по коже скользят крупные капли пота. Мозг ученого, натренированный решать проблемы, безжалостно подкидывал ему возможные объяснения ситуации, но Сабир не хотел верить ни одному из них. Это же происходит не с кем-то другим, это… с ним! Невозможно, неправильно…

И все же абсолютную беспечность он себе не разрешил. С этого момента он больше не ночевал дома, только в своем кабинете. Шукрии он это объяснил повышенной нагрузкой, а она дополнительных вопросов и не задавала. Лейсу не позволил к себе подходить. Следил за тем, чтобы все раны на коже постоянно были забинтованы.

Через растущие боль и усталость он остро ощутил, насколько сильно любит своих близких. Шукрия никогда его не разочаровывала, он один раз поклялся защищать ее – и готов был держать свое слово до конца. Ну а Лейс… В спокойные времена очень легко было размышлять о том, какой младший брат все-таки придурок и как его хочется придушить. Но теперь, когда время вдруг стало ограниченным и особенно быстротечным, Сабир понял: он не хочет прощаться. Он готов терпеть брата и дальше, это не так трудно! Он знал, что нужен Лейсу, еще слишком рано уходить… Но разве его кто-то спрашивал?

В какой-то момент он понял: ему придется их покинуть. Так или иначе.

Осознать это решение оказалось чуть проще, чем окончательно принять его. Чтобы подавить поднимающиеся в душе волны страха и гнева, Сабир отправился бродить по дальней части четвертого уровня, подвергшейся наибольшим разрушениям при катастрофе. Жизнеобеспечение там по-прежнему работало, но люди в те тоннели предпочитали не соваться: там стало слишком темно, холодно, мрачно… и слишком очевидным сделалось, насколько близко сейчас Сектор Фобос.

Но эти же тоннели могли подарить одиночество, в котором Сабир особенно нуждался. По крайней мере, такой был план. Поначалу все шло предсказуемо: он шел без цели, прокручивая в памяти прошлые годы и заново для себя открывая, какими прекрасными они были. Ну а потом он был вынужден