Уходя, закройте двери - Екатерина Соболь

приходил ко мне домой и открыл запертую дверь в мамин кабинет. До этого мы понять не могли, как он всегда ухитрялся красть любые разработки Стражи. Сегодня Клан как-то проник в зал с картой, а туда попасть невозможно. Это помещение защищено сильнее, чем хранилище артефактов. Видимо, запертые двери для Гудвина вообще не проблема. А теперь выясняется, что и для тебя тоже. Почему?

– Не знаю.

– Ты в прошлый раз, в феврале, тоже все это могла?

Я пожала плечами, щурясь от солнца, которое ослепительно отражалось от воды. Темные очки сейчас были бы кстати.

– Не проверяла. Может, и могла, просто понять не успела. И вообще…

Я заколебалась. Доверять людям свои секреты и мнения – это не мое, даже Ева это говорила, но Антон вдруг снял очки, будто хотел показать, что внимательно слушает, и сердце у меня немного оттаяло.

– После того раза я не могла забыть про ваш город, – прошептала я, глядя ему в глаза. – Он мне снился, я про него все время думала. И у меня есть теория. – Я грустно улыбнулась. – Всегда хотела быть полезной. Когда я полезная, мне кажется, что меня замечают. Помогала маме, сестре. Пошла учиться на архитектора, как папа, – я не особо хотела, но идей других не было, да и вдруг он однажды к нам вернется, и ему станет приятно, что я типа… По его стопам пошла. – Я аж поморщилась от того, как жалко это прозвучало. – Помогать другим – это вроде как моя задача в жизни. Что, если ваш мир это почувствовал и выбрал меня? Поэтому и… как будто звал.

– Выбрал для чего? – одними губами спросил Антон.

– Для того, чтобы я спасла вас. Это место… Оно особенное. В нем есть магия, и она добрая. А Гудвин все тут развалил. В первый раз я сюда случайно попала. Ваш мир типа… Пожалел меня. Я думала, что умру, и он открыл для меня дверь. А потом наделил силой, чтобы я спасла его. – Щеки у меня стали горячими. – Так я думаю. Знаю, звучит самовлюбленно, но…

– Нет, – торопливо ответил Антон и слегка пихнул меня плечом. – Звучит очень… Логично. Обалдеть! И Гудвин знает, что ты все это можешь. Не пойму откуда, но все как обычно: Гудвин знает все. Он однажды приходил ко мне домой и сказал, что наш город ему принадлежит. Видимо, его люто бесит, что неизвестно кто может то же, что и он.

И тут блестящая идея, которой я так ждала, пришла ко мне. Я торопливо показала Антону на киоск с мороженым, который заприметила, еще когда мы сюда спускались: это явно было единственное место на импровизированном пляже, где можно перекусить.

– Давай по мороженому?

Я улыбнулась, щурясь от солнца. Антон безропотно ушел, а я все обдумала, глядя на воду. Он вернулся с двумя вафельными рожками, я вгрызлась в мороженое. Потом к моему лицу приблизилась рука Антона, я испуганно дернулась, но он просто надел мне на нос свои солнечные очки. Они были мне велики, и я их поправила.

– А то морщины себе заработаешь, – сказал он неожиданно легким тоном. – И Вадик тут же к тебе охладеет.

– Он ко мне и не нагревался, – сказала я, кусая вафельный рожок. – Кстати, что у вас у всех за отношения?

– Когда мама пропала, Белла за мной приглядывала, своих детей у нее нет. Но я был… – Он наморщился, вертя в руках мороженое. – Вредный. Огрызался, хамил.

– Надо же, как легко это представить.

– Иди ты. Она меня взяла к себе жить, я постоянно сбегал в нашу с мамой квартиру. Все боялся, вдруг мама вернется, а меня нет. А скоро она еще и Вадика взяла. У него родители алкоголики, обращались с ним так себе, а у него дар трюкача. В конце концов они пришли в Стражу, продали его за крупную сумму – я серьезно! – и с деньгами переехали из коммуналки в квартиру. Я слышал, даже пить перестали, но за Вадиком не вернулись. То есть вот настолько он им был не нужен. Вроде даже нового ребенка завели.

Он говорил все это со смесью злорадства и сочувствия. Вот теперь прояснилась вечная нота напряжения и близости, которая чувствовалась между Вадиком и Антоном – они что-то вроде приемных братьев.

– Белла тогда сама за него заплатила. Взяла его себе, растила, присматривала, так что он ее просто обожает. Она из него человека сделала, а то он был… Проблемный. А теперь посмотри-ка на него: ездит на вызовы, работает, только ноет много. Мы одно время жили все вместе, потом я окончательно ушел от них к себе, я… Я злой, работаю один и живу один. Думал, она оставит меня в покое, тем более у нее теперь Вадик. Но она по-прежнему за мной приглядывает. Еду вечно передает, звонит.

– Подожди, ты… Я думала, у тебя вообще никого нет, а у тебя, ну… Все равно, получается, есть семья.

– Они мне не семья.

– Почему?

– Потому что я этого не заслужил. И потому что я ненавижу Вадика. У него есть дар, он им управляет – ну, с переменным успехом, но не то что я. Он настоящий трюкач.

– И он всегда дает тебе свои волшебные жвачки, потому что ты его брат.

– Да ладно. Его Белла заставила. Когда я был маленький, я помогал трюкачу Литейного округа. Он старый был, потом умер, но я, бездарность, хотел работать в Страже, и Белла велела Вадику делиться со мной жвачками. Он меня тоже не переносит, а Белла просто слишком добрая, ей только над кем-нибудь покудахтать. Я старался быть полезным и никого не грузить. Но теперь я так подставил Стражу – такого даже они не простят.

– Простят, конечно. Тем более когда ты освободишь Изумрудный город от Гудвина. – Я широко улыбнулась и погладила свою сумку. Да, идея что надо. – Выставить Гудвина за дверь не вариант, он умеет возвращаться. Но раз уж у нас с ним много общего… Может, снежинка и его может изгнать навсегда? Пусть забудет ход сюда и проворачивает свои делишки в реальном мире – хотя бы вас в покое оставит.

Антон присвистнул.

– Это… гениально, – выдохнул он.

Но насладиться похвалой мне не удалось. Кое-что произошло.

Глава 8. Купальные костюмы

Пять-шесть купальщиц в лозняке

Выходят на берег без шума

И выжимают на песке

Свои купальные костюмы.

Борис Пастернак

Волшебной дверью меня было уже не удивить – удивляло