Двойной заслон - Александра Ланина

За спиной у Переяславского шумит винтами шаттл, поднимает ветер. Мышка заглядывает ему за плечо, посылает пилоту сигнал в окружении: я иду. Переяславский подчеркнуто не поворачивается – для того чтобы смотреть на эту разработку, у него действительно нет допуска, и у Мышки бы тоже не было, если бы были другие варианты вывода с базы. Но Служба иногда, при большой необходимости, границы доступов может двигать, и Мышка этим без зазрения совести пользуется.

– Ты такая же, как я думал, – вдруг признается Переяславский. Мышка, вздрогнув, переводит на него взгляд. – Только лучше.

Не надо, мысленно просит его Мышка. Не надо, Игорь, не рви душу – ни мне, ни себе. Ты же армеец, ты знаешь, что такое приказы и допуски, знаешь, что не бывает будущего у подобных отношений, да и отношений-то у нас никаких нет. Не надо. Вернись к Ольге, склей разбитую чашку – сегодня это возможно. Живи и забудь обо мне.

А я постараюсь забыть о тебе – как смогу.

– Имя свое скажешь? – спрашивает Переяславский наконец. Мышка качает головой, и он понимающе кивает, но вдруг продолжает: – Почему ты этим до сих пор занимаешься? Я же вижу, ты скучаешь по нанотехнике, тебе у нас понравилось. Почему не остаться?

Ах ты ж дятел. Нет, не дятел – политрук. Нет, баран! Упрямый и настойчивый, готовый лбом и рогами прошибить стену, если она не подвинется! Мышка неверяще смеется и прикрывает глаза рукой.

– Потому что пока «Заслон» защищает людей – кто-то должен защищать «Заслон», – говорит она то, что сформулировала для себя совсем недавно – и не без помощи Переяславского. – Это важнее, Игорь.

Переяславский задумчиво смотрит на нее сверху вниз, но у нее больше нет времени разгадывать его взгляд, пилот шаттла шлет в окружение такие гневные сообщения, что даже Машенька впечатленно записывает и сохраняет на будущее. Так что она поправляет на плече лямку сумки и делает шаг в сторону.

– Мне пора. Прощай.

Переяславский ловит ее руку, прижимает кончики пальцев, моды привычно настраиваются друг на друга – но Мышка разрывает контакт, не завершив, и идет к шаттлу быстрым, почти бегущим шагом. И побежала бы, но у нее чемодан, с чемоданом бегать несподручно.

Она не оглядывается. И, забравшись в шаттл, из окна на взлетную полосу не смотрит.

Всегда есть то, что важнее. А главное умение шпиона – оставлять все неважное за бортом.

Машенька: Не реви.

Мышка вытирает глаза и кивает.

– Не реву.

*

«Встаньте в желтый круг, ноги на ширине плеч, руки разверните ладонями вперед. Смотрите перед собой. Начинаю сканирование…»

«Сканирование завершено. Открываю окружение…»

Мышка совершенно некультурно, во весь рот зевает, заторможенно прикрывает лицо рукой. Спать хочется ужасно: она уже не девочка, несмотря на все развитие технологий, перелеты через несколько часовых поясов бьют по ней сильнее, чем в юности. К тому же она опять отработала два задания подряд, благо небольшие и не такие уж сложные, хотя Звезду и его аналитиков все равно за это хочется оттаскать за вихры. А особенно потому, что они хорошо знают общее требование регламента: агент по завершению задания должен немедленно явиться в Центр и составить отчет.

Неважно, что она двое суток на ногах и спать хочет так, что уснет, кажется, прямо стоя на проходной. Издержки Службы, так ее растак.

«С возвращением, Мышка. Добро пожаловать в норку».

Все-таки штабисты – мстительные козлы. Мышка качает головой и, продолжая отчаянно зевать, идет вслед за стрелками окружения в гардероб: ей нужно переодеться, прежде чем направляться в глубину Центра. Еще одно требование регламента: по коридорам Центра агент может перемещаться только в форме, и неважно, что ты только что с задания и одет по гражданке – будь добр соответствовать. Поэтому все агенты держат в Центре запасной комплект формы, который с течением службы постепенно становится основным – потому что носят они его, как правило, исключительно в этих стенах.

Мышка меняет веселенькое летнее платье, в котором прилетела по случаю жаркого мая в Москве и не менее жаркого мая там, где она выполняла последнее задание, на темно-зеленую бесшовную форму Службы, любовно поправляет значки, указывающие на принадлежность к Департаменту, зачесывает волосы в уставной хвост и, поправив контакт-перчатки, наконец направляется в глубину Центра.

Обычно отчеты агенты пишут кто где: кто на диване в приемной, кто в столовой, кто в кабинете у координатора. Своих кабинетов у агентов нет, слишком мало времени они в Центре проводят. Мышка предпочитает столовую, особенно после таких заданий и перелетов – в любом другом месте она сейчас заснет, едва куда-нибудь сядет, даже несмотря на жесткий рок, который специально для нее в такие моменты включает Машенька. Наличие вокруг кучи людей, шум их переговоров Мышку все-таки хоть как-то мобилизует – достаточно, чтобы составить отчет и потом доехать в относительно здравом уме до служебной квартиры.

Она клюет носом над полем «Особенности операции», когда краем уха слышит рядом шаги, потом что-то с тихим стуком опускается рядом с ней на стол. Мышка мгновенно просыпается: ее окутывает непередаваемо восхитительный аромат настоящего кофе. Термокружка стоит рядом с голо-панелью и исходит паром, и на ее боку красуется подозрительно знакомый логотип.

– Привет.

Мышка медленно поднимает взгляд и моргает. На миг ей кажется, что у нее галлюцинации от недосыпа. Но Машенька торопливо подтверждает: во-первых, объект реален, во-вторых, форма Службы на нем реальна, и в-третьих, зовут его по-прежнему – ИИ-помощник даже выводит в окружение карточку, какую составляют на всех новых сотрудников, чтобы не представлять их каждому.

Переяславский Игорь Валерьевич. Капитан Государственной службы безопасности. Координатор.

Позывной «Заслон».

Кто бы сомневался, фыркает мысленно Мышка. Небось, всю плешь штабистам проел, чтобы они ему дали нормальный позывной, а не как обычно.

– Майор Николаева Ника Алексеевна, позывной «Мышка», – читает Игорь вслух информацию от своего ИИ-помощника. Машенька с ним уже активно знакомится и обменивается данными, как замечает краем глаза Мышка. Игорь между тем фокусирует взгляд на ней и знакомо улыбается. – Будем знакомы.

Мышка смеется. Полгода прошло, а он все тот же, все так же улыбается и про кофе помнит – все так же. Она сует нос в термокружку, с наслаждением вдыхает аромат и делает несколько торопливых глотков, жмурясь от удовольствия. Как давно она не пила настоящий кофе, с самого отпуска.

Как давно она не чувствовала этого тепла, пробирающего от кончиков пальцев до самого нутра, до