Злейшие пороки - Хлоя Гонг

– Рассуди здраво. – Он делает еще шаг назад. – Ты ведь тоже выросла во дворце, так что и без объяснений все понимаешь. Тебе не кажется, что трудновато будет притворяться Августом и в то же время трахать его сводную сестру?

Она даже не вздрагивает. Хотя бы отчасти, но он стремился задеть ее бесцеремонным доводом, а ее губы растягиваются в усмешке.

– Как ты сам говоришь, я твоя сестра. А ты – правитель. Есть масса причин, по которым я должна быть рядом с тобой.

Она нерешительно приближается, но Антон перехватывает ее руку прежде, чем она успевает снова коснуться его груди. Охватывая пальцами ее запястье, он и не дает ей подступить, и не отпускает.

– Усидеть сразу на двух стульях у тебя не получится, Отта, – уверяет он. – Судя по всему, ты хочешь, чтобы я остался Августом навсегда.

– А разве ты хоть чего-нибудь добился как Антон Макуса? – откликается Отта.

«Тебя. У меня была ты», – думает он, уязвленный вопросом. У него была Отта, а препятствием на пути высился весь Сань-Эр. Переполненные больницы, нехватка коек. Заводы, на которых ему не удавалось задержаться надолго, жалкие гроши, которые он зарабатывал никчемными руками аристократа.

– Немногого, – говорит он. – Изгнания. Возможности лазать по карманам богатых дельцов.

– И посмотри, что у тебя есть теперь, – подхватывает Отта. – К твоим услугам целое королевство.

Антон качает головой и отпускает ее запястье.

– Избавь меня от этих уловок. Думаешь, я до сих пор не разобрался в твоих играх?

– Ты же наверняка твердишь себе, что останешься только до тех пор, пока не отомстишь Августу. – Решив снова уколоть Антона, Отта заодно щелкает его по уху. И, упорхнув от него, подлетает к собственному телу на диване. – Но ведь и я знаю твои игры. Тебе здесь нравится. И я тебе помогу, Антон. Просто подыграй мне, а не сопротивляйся. Ясно?

– О чем ты го?..

Она падает. Отта на диване открывает глаза, вернувшись в свое тело, энергично вскакивает на ноги. И тут же принимается трясти за плечи Сэйци.

– Ты как, ничего?

А-а.

Сэйци кое-как приходит в себя. Она не понимает, что произошло. Естественно, ей даже в голову не приходит, что в нее вселялись, она же Вэйсаньна.

– Какого?.. – бормочет стражница. – Неужто я?..

– Упала в обморок, – прямо заявляет Отта. – Наверное, от духоты в восточном крыле. Дай-ка я тебе помогу. – Порывистым движением Отта ставит Сэйци на ноги.

– Ты говорила про гала, – напоминает Антон, делая невозмутимое лицо и следуя примеру Отты. – Нам пора?

Сэйци откашливается. Встряхивается, приходя в себя.

– Да. Да, несколько членов Совета сначала хотели бы кое-что прояснить с вами.

Антон жестом предлагает ей идти вперед.

– Мне надо переодеться, – решает Отта, когда Сэйци переводит на нее вопросительный взгляд. – Я не прочь тоже произнести речь во время гала. – Высказать одобрение Антон не успевает: Отта, повернувшись на каблуках, резво устремляется к двери. И подмигивает, оглянувшись через плечо. – Там и увидимся, Август.

Глава 12

Первая же придворная дама, которая попадается Калле, сообщает ей, что гала-торжество скоро начнется, так что вся дворцовая знать собирается в банкетном зале.

– Абсурд, – бормочет Калла, поддергивает рукава и несется вперед.

Всем известно, что где-то в коридорах дворца затерялась Лэйда Милю, но отменять бессмысленное и показное празднество никто не стал. Наверное, даже когда море ворвется в города-близнецы и затопит их или новая вспышка гриппа просочится сквозь резные двери и перезаражает всех до единого, то и тогда во дворце будут устраивать пышные гала.

Патрульный стражник вздрагивает при виде вылетающей из-за угла Каллы. Он окликает ее, спрашивает, нужна ли помощь, Калла отмахивается на бегу: «Все в порядке!» У нее и так времени в обрез. Ей необходимо разыскать Отту Авиа, предпочтительно до начала гала-торжества, иначе все до единого дворцовые аристократы станут свидетелями ее удушения.

Главный атриум. Вскинув голову так резко, что щелкает челюсть, Калла пытается сообразить, как быстрее добраться до банкетного зала наверху. Она до боли стискивает зубы. В попытке выглядеть хотя бы немного поприличнее она, взбегая по лестнице, приглаживает волосы и собирает их высоко на макушке, чтобы не лезли в лицо.

Десять лет назад она терпела все высокомерные замечания, нарочно произнесенные Оттой в этих комнатах так громко, чтобы их услышали. Эти высокие арки и величественные атриумы переименовали в Дворец Единства, однако он сохранил отголоски былого. Бархатисто-зеленая гамма, расшитые золотом шторы. Увы, многое изменилось, поэтому кажется Калле гораздо менее сносным, чем прежде. По углам видны пучки проводов, стены с их наслоениями подобны палимпсесту и так тесно увешаны дорогостоящими украшениями, что за недостатком места они загораживают друг друга. Нет никакого «единства», есть только половина столицы, которая упрямо пережевывает непомерно большой откушенный кусок, до отказа набиваясь им.

Калла спохватывается и несколько кратких мгновений стоит на пороге банкетного зала, ожидая, когда выровняется дыхание. Один из стражников выходит вперед.

– Ваше высочество, ваша одежда не соответствует протоколу.

– С дороги.

Она уже высмотрела свою цель. Ни один стражник не успевает ее остановить: Калла бросается вперед и вонзается в край толпы. Этот зал украсили для шумного веселья всего несколько недель назад, он и тогда был полон взбудораженной дворцовой знати, празднующей завершение игр в Сань-Эре. Каждый угол освещала оголенная лампа, так что король Каса лишь волей случая не узнал давно потерянную племянницу, когда она вошла, скрывая под маской пол-лица.

Сегодня свет приглушен. В Пещерном Храме тоже была красная лампа вроде тех, которые сейчас болтаются над головой Каллы, пробивающей себе путь вперед. В храме она освещала «полумесяцев», пока они метили себя кровью, как регалии носили темно-багровые знаки. Свет был как раз того оттенка, чтобы сливаться с телами их жертв, у которых вырезали сердца и оставили гнить как пустые сосуды, сваленные в кучу посреди подвальной комнаты.

Калла уже протиснулась в середину толпы. Центр зала устлан большим ковром. Пятна запекшейся крови на деревянных половицах не удалось отскоблить и отчистить полностью, несмотря на все старания, и ни одному из членов Совета не захотелось первым предлагать заменить весь пол там, где предыдущий правитель королевства лишился головы.

Когда Калла в прошлый раз стояла здесь, она была готова умереть. Чтобы ответить за все преступления, совершенные ею во имя мести, и за главное из них, которое она совершила на арене.

– Эй ты.

Не давая Отте Авиа времени обернуться, Калла дергает ее за локоть, рывком выдергивая из разговора.

– Ой! – вскрикивает Отта и спотыкается на ровном месте.