Змея сновидений - Вонда Нил Макинтайр

Габриэль появился в проеме двери, и Снейк молча вошла в комнату.

– Я передумал, – сказал мэр. И добавил, видимо, осознав, сколь заносчиво это звучит: – Если вы, конечно, еще согласны лечить меня.

– Я согласна, – коротко ответила Снейк и вышла из комнаты. Габриэль, обеспокоенный, последовал за ней:

– Что случилось? Вы передумали?

Он казался вполне спокойным и даже довольным.

Снейк остановилась.

– Я обещала помочь ему. И я помогу. Мне нужна комната и некоторое время, прежде чем я смогу приступить к лечению.

– Мы дадим вам все, что вы пожелаете.

Он вел ее по просторному второму этажу, пока они не достигли южной башни. Она оказалась разделена на несколько маленьких комнат, менее подавляющих своим величием и более уютных, чем покои мэра. Комната Снейк была сегментом окружности башни. Изогнутая зала за гостевыми комнатами окружала центральную общую баню.

– Сейчас уже почти время ужинать, – сказал Габриэль. – Вы присоединитесь ко мне?

– Нет, спасибо. Не сейчас.

– Мне принести вам что-нибудь?

– Нет. Возвращайтесь через три часа. – Она почти не обращала на него внимания, поскольку не могла отвлекаться, когда предстояла операция его отца. Довольно рассеянно она дала ему несколько указаний относительно того, что следует приготовить в комнате мэра к ее приходу. Поскольку болезнь зашла так далеко, работа предстояла грязная и неприятная.

Когда она закончила, он все еще продолжал стоять.

– Ему очень больно, – сказал Габриэль. – У вас нет ничего такого, что бы хоть немного облегчило его муки?

– Нет, – сказала Снейк. – Но, если его напоить как следует, будет менее больно.

– Напоить? Хорошо, я попытаюсь. Правда, я не думаю, что это поможет. Я никогда не видел, чтобы он напивался до потери чувств.

– Обезболивающий эффект здесь вторичен. Алкоголь улучшает циркуляцию.

– О!..

Когда Габриэль ушел, Снейк влила Песку лекарство для выработки антитоксина от гангрены. Новый яд будет иметь легкий анестезирующий эффект, но толку от него будет немного, пока Снейк не очистит рану и не восстановит нарушенную циркуляцию крови. Она была не в восторге оттого, что ей придется сделать ему больно, однако она испытывала к мэру куда меньше сочуствия, нежели к другим пациентам, которым ей приходилось причинять боль в процессе лечения.

Она сняла с себя пыльную дорожную одежду и сапоги, которые остро нуждались в просушивани. Новую рубашку и штаны она привязала к свернутой постели. Тот, кто принес ее вещи, выложил их. Было бы приятно влезть в удобную, привычную телу одежду – однако пройдет немало времени, прежде чем новые вещи приобретут ту шелковистость выношенной ткани, какая была у уничтоженных сумасшедшим вещей.

Ванная была мягко освещена светом газовых фонарей. Большинство зданий такого размера имели свои метановые генераторы. И частные, и коммунальные – все эти генераторы работали на мусоре и человеческих отходах, служивших основой для выработки бактериями топлива. С генератором и солярными панелями на крыше замок был, по всей вероятности, замкнутой, самодостаточной энергетической системой. Возможно, оставались даже излишки энергии для помпы. Если лето было слишком жаркое и нарушало изоляцию камня, здание охлаждалось снаружи. Такие же приспособления имелись и на станции целителей, и Снейк было приятно увидеть нечто знакомое. Она напустила полную ванну горячей воды и с наслаждением выкупалась. Даже душистое мыло было значительно лучше, чем черный песок пустыни, но когда она потянулась за полотенцем и обнаружила, что оно пахнет мятой, то буквально расхохоталась.

Три часа тянулись очень долго, пока лекарство не подействовало на Песка. Снейк лежала укрытая с головы до ног, но босая, без сна, на своей постели, когда Габриэль постучался к ней в дверь. Снейк села, придержала Песка за голову и позволила ему обвиться вокруг запястья. Затем впустила Габриэля.

Юноша устало посмотрел на Снейк, и восхищение его превозмогло естественный страх.

– Я не позволю ему укусить, – сказала Снейк.

– Мне просто хотелось пощупать их – на что это похоже.

Снейк протянула к нему руку, а он протянул палец и погладил Песка по гладким чешуйкам. Потом отдернул руку, не сказав ни слова.

В спальне мэра Брайан, явно повеселевший, вновь хлопотал вокруг своего господина. Мэр обливался пьяными слезами. Рыдая почти музыкально, он застонал с новой силой, когда Снейк подошла к нему. Крупные слезы скатывались на подушку по его щекам. Стоны прекратились, когда он заметил Снейк. Она остановилась в изножье кровати. Он со страхом наблюдал за ней.

– Сколько он выпил? – спросила она.

– Сколько пожелал, – ответил Габриэль.

– Лучше бы он был мертвецки пьян, – заметила Снейк, испытав вдруг жалость к мэру.

– Я видел не раз, как он пил до рассвета вместе с членами совета, но ни разу не видел его пьяным до бесчувствия.

Мэр уставился на них затуманенным взором.

– Никакого бренди. Все, никакого больше бренди. – Он говорил ясно, несмотря на то что язык у него слегка заплетался. – Если я не усну, вы не сможете отрезать мне ногу.

– Это верно, – сказала Снейк. – Ну, тогда не надо спать.

Его взгляд сосредоточился на Песке, на его немигающих глазах, и мэр начал дрожать.

– Нет, только не это, – сказал он. – Попробуйте что-то другое…

– Вы искушаете мое терпение, – сказала Снейк. Она почувствовала, что еще немного – и она впадет в ярость или, что еще хуже, начнет снова рыдать по Джесс. Она помнила, как хотела помочь ей, но не смогла, – а этого негодяя она так легко может спасти от смерти.

Мэр лежал на спине. Снейк чувствовала, как его всего трясет, но, по крайней мере, он наконец заткнулся. Габриэль и Брайан стояли по обе стороны его кровати. Снейк сдернула простыню с ног мэра и положила ее, свернув в рулон, на его колени.

– Я хочу видеть, – прошептал он.

Нога его была багрового цвета и чудовищно распухшая.

– Вам не надо это видеть, – сказала Снейк. – Брайан, откройте окно. – Старый слуга торопливо раздвинул шторы и распахнул оконные створки в ночную тьму. Холодный ночной воздух поплыл по комнате.

– Когда Песок укусит вас, – пояснила Снейк, – вы почувствуете острую боль. Потом место вокруг укуса онемеет. Как раз над раной. Онемение будет распространяться медленно, потому что циркуляция крови у вас почти полностью нарушена. Но, когда она распространится достаточно, я прочищу рану. После этого антитоксин начнет действовать более эффективно.

Красные щеки мэра побледнели. Он ничего не ответил, но Брайан поднес стакан к его губам, и он сделал несколько больших глотков, после чего краска возвратилась на его лицо.

Ну что ж, подумала Снейк, некоторым нужно рассказывать, некоторым – нет.