Змея сновидений - Вонда Нил Макинтайр

Если бы она захотела, то без труда перепрыгнула бы через невысокую изгородь, даже и не заметив этого, но она просто резвилась.

Снейк направилась по тропинке к конюшне. Подходя, она услышала звук пощечины и плач, затем прогремел громкий и разъяренный мужской голос:

– Нечего отлынивать от работы!

Снейк прыжком преодолела последние несколько ступеней и рывком открыла дверь. Внутри было очень темно. Она прищурилась, услышала шелест соломы и почувствовала приятно тяжелый дух чистой конюшни. Через минуту-другую ее глаза привыкли к сумеречному освещению, и она смогла различить широкий, устланный соломой проход, два ряда денников и конюха, уставившегося на нее.

– С добрым утром, целительница. – Конюх был рыжим детиной метра под два ростом, крепкого телосложения. Его кудрявые волосы отливали рыжиной, а борода была русого оттенка.

Снейк взглянула на него:

– Что здесь за шум?

– Шум? Я не… О, это я просто пытался бороться с ленью.

Эффективность его мер была несомненна, ибо тот, кто осмелился проявить признаки лени, уже исчез из виду.

– В столь ранний час можно немного и полениться, – возразила Снейк.

– Наша работа начинается рано. – Конюх повел ее в глубь конюшни. – Я поставил ваших лошадок вот здесь. Кобыла сейчас разминается на лугу, но пони на месте.

– Прекрасно, – сказала Снейк. – Его нужно подковать – и как можно скорее.

– Я уже послал за кузнецом, он придет ближе к полудню.

– Вот и чудесно. – Снейк вошла в денник Бельчонка. Он обнюхал ее и съел кусочек хлеба, что она припасла для него. Шкура его лоснилась, грива и хвост были тщательно вычесаны, а копыта даже смазаны маслом. – Кто-то прекрасно о нем позаботился, – заметила она.

– Мы всегда стараемся сделать приятное мэру и его гостям, – ответил гигант. Он услужливо следовал за ней все время, пока Снейк не покинула конюшню, чтобы привести кобылу назад. Быстрой и Бельчонку следовало привыкать к пастбищу постепенно, потому что после столь длительной голодовки в пустыне слишком сочная трава могла вызвать у них расстройство желудка.

Когда она возвратилась, сидя на Быстрой без седла и сжав ее бока коленями, конюх возился в противоположном конце конюшни. Снейк соскользнула на пол с бока лошади и ввела ее в денник.

– Это сделала я, госпожа, а не он, – прошептал кто-то у нее за спиной.

Снейк, вздрогнув, оглянулась, но позади никого не было – ни в проходе, ни в деннике.

– Кто здесь? – спросила Снейк. – И где ты? – Она посмотрела наверх и увидела в потолке небольшое отверстие, через которое лошадям сбрасывали сено. Она вскочила на кормушку, уцепилась за край дырки и, подтянувшись, заглянула на сеновал. Маленькая фигурка отпрянула в страхе и спряталась за кучей сена.

– Выходи, – позвала Снейк. – Я тебе ничего не сделаю. – Вид у нее был довольно комичный: она висела посреди денника, и Быстрая обнюхивала ее ноги, но ей не на что было опереться, чтобы забраться на сеновал. – Спускайся сюда, – повторила она и спрыгнула на землю.

Ей удалось рассмотреть очертания фигуры наверху, но не черты лица.

Во всяком случае, это ребенок, решила она. Совсем малышка.

– Не верьте ему, госпожа, – продолжал голосок. – Просто он всегда делает вид, что это он один выполняет всю работу, а между прочим, другие тоже делают что-то. Вот и все. Так что не слушайте вы его.

– Ну спустись же, пожалуйста, – снова пригласила Снейк. – Ты прекрасно позаботилась о Быстрой и Бельчонке, и я хочу поблагодарить тебя.

– Вы меня уже поблагодарили, госпожа.

– Не называй меня госпожой. Мое имя – Снейк. А твое?

Но ребенок уже исчез.

Люди города, больные и их посланцы, уже ожидали ее, когда она поднялась на вершину горы, ведя под уздцы Быструю. «Да, – сегодня ей явно не удастся спокойно позавтракать, – подумала Снейк.

За этот день она перезнакомилась почти со всем городом. Несколько часов кряду она работала напряженно, но с удовлетворением, а потом вдруг, когда закончила с одним пациентом и перешла к другому, на нее вдруг нахлынуло дурное предчувствие, что сейчас, вот сейчас ее попросят спасти человека, который умирает, как умирала Джесс, которой она так и не смогла помочь.

Однако этого не произошло.

Вечером, возвращаясь во дворец мэра, она пустила Быструю вдоль реки, оставив город по левую руку, любуясь опускающимся в облаках солнцем. Наконец оно коснулось западных горных пиков. Длинные тени поползли по земле, когда она добрела до пастбища и конюшни. Вокруг никого не было видно. Она сама завела Быструю на конюшню, расседлала ее и принялсь скрести ее дивную, серую в яблоках шкуру. Ей не слишком хотелось возвращаться в дом мэра, с его атмосферой собачьей преданности и боли.

– Госпожа, эта работа не для вас. Позвольте мне. А вы отправляйтесь наверх.

– Ну уж нет, это ты спускайся вниз, – ответила Снейк бесплотному шепчущему голосу. – Ты мне поможешь. И не называй меня госпожой.

– Прошу вас, ступайте, госпожа.

Снейк скребла плечо Быстрой и не отвечала. Все стихло, и она подумала было, что ребенок ушел, потом она уловила шуршание соломы прямо у себя над головой. По наитию она провела скребком против шерсти кобылы. Секундой спустя ребенок уже стоял возле нее, мягко, но настойчиво отнимая у нее скребок.

– Вот видите, госпожа…

– Снейк.

– Эта работа не для вас. Ваша работа лечить, моя – скрести и чистить лошадей.

Снейк улыбнулась.

Девчушке было лет девять-десять, она была маленькая и тщедушная. Она не смотрела на Снейк, стараясь держать голову опущенной. Теперь она старательно приглаживала взъерошившиеся шерстинки в нужном направлении, почти прижавшись лицом к боку кобылы. У нее были ярко-рыжие волосы и грязные обкусанные ногти.

– Ты права, – проговорила Снейк, – у тебя это выходит значительно лучше.

Девочка помолчала.

– Вы одурачили меня, – вдруг сказала она серьезно, не поворачиваясь к Снейк.

– Совсем чуть-чуть, – признала Снейк. – Но мне пришлось это сделать, чтобы поблагодарить тебя и посмотреть на твое лицо.

Девочка круто повернулась, яростно сверкнув глазами.

– Ну так смотрите же! – выкрикнула она.

Левая сторона ее лица была изуродована чудовищным шрамом.

Ожог третьей степени, подумала Снейк. Бедное дитя… Окажись здесь целитель, шрам не был бы столь ужасен.

Но в ту же секунду она заметила свежий синяк на правой щеке девчонки. Снейк опустилась на колени, и ребенок отпрянул, избегая контакта и повернувшись так, чтобы шрам меньше бросался в глаза. Снейк осторожно притронулась к синяку.

– Я слышала, как конюх кричал на кого-то сегодня утром. Это на тебя, верно? Он ведь ударил тебя.

Девочка обернулась и посмотрела на нее, правый глаз был широко открыт,