Змея сновидений - Вонда Нил Макинтайр

не собственные эмоции, а то, что и как чувствовал Габриэль. Она отвечала на его ласки с такой же страстью, однако при этом из ее головы не выходила мысль: а как бы все это было с Аревином?

Снейк и Габриэль лежали, тесно прижавшись друг к другу, тяжело дыша. Тела их были покрыты потом. Для Снейк вот такое единение душ было не менее важно, чем секс сам по себе. И даже гораздо важнее, ибо сексуальное напряжение снималось довольно легко. Чувство физического и духовного одиночества отодвинулось от нее. Она склонилась над Габриэлем и поцеловала его в горло, потом в ямочку под скулой.

– Спасибо тебе, – прошептал он. Снейк губами ощутила вибрацию его слов.

– Пожалуйста, – улыбнулась она. – Только я попросила тебя об этой любезности вовсе не из бескорыстных побуждений.

Некоторое время они лежали молча, и пальцы Габриэля обнимали изгиб ее талии. Снейк погладила его по руке. Он был славный мальчик. Она сознавала, что сама эта мысль несет в себе оттенок снисхождения, но ничего не могла поделать с собой, не могла перестать желать – той частью своей души, что, словно бесстрастный свидетель, наблюдала за происходящим, – чтобы на месте Габриэля оказался Аревин.

Внезапно Габриэль притянул ее к себе и уткнулся лицом в ее плечо.

Она погладила короткие кудри на его затылке.

– Что мне теперь делать? – приглушенно спросил он, и его теплое дыхание коснулось кожи Снейк. – Куда мне пойти?

Снейк прижала его к себе, точно баюкая ребенка. Неожиданно ей в голову пришла мысль, что было бы гуманнее с ее стороны отпустить его, когда он предложил ей прислать кого-нибудь вместо себя, предоставить ему продолжать эту жизнь отшельника. И все же она не могла поверить в то, что Габриэль действительно принадлежит к числу тех немногих истинно несчастных, которые неспособны постигнуть биоконтроль.

– Габриэль, что за курс тренировки ты проходил? Когда они проверяли тебя, сколь долго ты выдерживал температурный дифференциал? Они дали тебе измеритель?

– Какой измеритель?

– Небольшой диск с химическим элементом внутри. От перепада температуры он меняет цвет. Большинство из тех, что я видела, становятся красными, когда мужчина достигает досточно высокого уровня температуры в области гениталий. – Она усмехнулась, вспомнив одного из своих знакомых, который настолько страшился перемены цвета своего диска, что его прямо-таки силком приходилось отнимать у него, ложась с ним в постель.

Габриэль неожиданно нахмурился:

– Достаточно высокого уровня температуры?

– Да, ну конечно, достаточно высокого. А ты что, делал что-то другое?

Он нахмурился еще сильнее, в лице его читались разочарование и удивление.

– Наш учитель велел нам удерживать температуру на как можно более низком уровне.

Воспоминания о том пугливом знакомце и непристойные анекдоты, связанные с этой щекотливой темой, разом хлынули в голову Снейк. Она едва не расхохоталась вслух. Однако каким-то образом ей удалось сдержать себя, и она сумела ответить Габриэлю с абсолютно благопристойно-серьезным видом:

– Габриэль, дружочек, а сколько лет твоему учителю? Сто?

– Да, – кивнул Габриэль. – По меньшей мере. Он очень мудрый старец. Он и сейчас еще жив.

– Я не подвергаю сомнению его мудрость, но его методы… м-м-м… Они, видишь ли, устарели лет эдак на восемьдесят. Действительно, понижение температуры мошонки делает мужчину бесплодным. Но повышение температуры дает более эффективные результаты. К тому же этому гораздо легче научиться.

– Но он сказал мне, что я никогда не смогу научиться по-настоящему…

Снейк нахмурилась, но не стала вслух высказывать свою мысль: что именно этого-то учитель и не вправе говорить своему ученику – никогда.

– Знаешь, бывает, что люди просто не могут найти контакт друг с другом, и тогда нужно просто поменять педагога.

– Ты думаешь, я способен научиться?

– Да. – Она воздержалась от еще одной колкости в адрес учителя Габриэля – относительно его мудрости и компетентности. Будет лучше, если юноша сам придет к пониманию этого. Он явно благоговел перед старцем, и Снейк не хотелось вынуждать его вставать грудью на защиту этого человека, который-то, возможно, и причинил ему больше всего страданий.

Габриэль схватил Снейк за руку:

– Но что мне тогда делать? Куда пойти? – На этот раз голос его звенел от надежды и волнения.

– Куда угодно. Туда, где учителя владеют техникой обучения менее чем столетней давности. В какую сторону ты собирался пойти?

– Я… я еще как-то не думал об этом. – Он отвел глаза.

– Трудно покинуть родимый дом, – сказала Снейк. – Уж я-то знаю. Но это единственное, что ты можешь сейчас сделать. Так будет лучше для тебя. Попутешествуй. Познай мир. Подумай, чем бы ты хотел заняться.

– Найди себе новую родину… – печально сказал Габриэль.

– Ты можешь пойти на Срединную Тропу. Я слышала, там живут лучшие учителя в этой области знаний. А когда ты закончишь свое обучение, ты можешь вернуться. Не вижу причин не сделать этого.

– Боюсь, что причин будет более чем достаточно. Я думаю, что уже никогда не вернусь домой, потому что, даже если я научусь, люди все равно будут перешептываться и не доверять мне. Людская молва – ужасная вещь. От нее не так-то легко избавиться. – Он пожал плечами. – Но мне все же нужно куда-то идти. Я обещал. Я пойду к Срединной Тропе.

– Прекрасно. – Снейк повернулась и укрутила фитилек лампы до крохотного язычка пламени. – Кстати, у новой техники есть и другие преимущества, насколько я слышала.

– Что ты имеешь в виду?

Она снова коснулась его.

– Подобная техника требует повышенной циркуляции крови в области гениталий. А это значит, возрастает чувствительность и способность дольше продолжать половой акт.

– Интересно, а на что я способен сейчас?

Снейк начала была отвечать ему серьезно, но спохватилась: она вдруг поняла, что Габриэль попытался пошутить – робко, неуверенно, впервые – пошутить насчет секса.

– А это мы сейчас проверим, – пообещала она.

Торопливый стук в дверь разбудил Снейк в ранний предрассветный час. В комнате царил серый призрачный полумрак, окрашенный в розовато-оранжевый тон маленьким язычком пламени лампы. Габриэль спал крепко, слабо улыбаясь во сне, его длинные светлые ресницы нежно лежали на щеках. Он скинул с себя простыни, и теперь его великолепное тело было обнажено почти до бедер. Снейк нехотя повернулась к двери:

– Войдите.

Потрясающе красивая девушка боязливо вошла в комнату, и свет из коридора высветил кровать.

– Целительница, мэр… – Она осеклась и уставилась на Габриэля, забыв о том, что руки ее просто по локоть в крови. – Мэр…

– Я сейчас приду. – Снейк встала, влезла в свои новые брюки и жесткую новую рубашку и последовала за служанкой на половину мэра.

Кровь из открывшейся раны залила постель, но Брайан уже принял все возможные меры, и кровотечение