По обе стороны чар - Сергей Николаевич Янин

он учился у меня. Как видите, он очень хороший маг иллюзий. Редко практикуется, правда, – улыбнулся Вячеслав Юрьевич и подмигнул ребятам. – Потому я здесь, помогаю своим изобретением.

Он покрутил ручку и песок заструился чуточку быстрее.

– Офигеть! – сам того не ожидая, воскликнул Славка и тут же осёкся. – Это же связыватель! Но как вы… к сыпучему…

От удивления Славка не знал, как правильно составить предложение. Техномаг рассмеялся.

– Волшебники своих секретов не раскрывают.

Он хитро улыбнулся.

– Если бы не обстоятельства, вы бы могли пообщаться, но магия иллюзий требует полной сосредоточенности. Вы должны это помнить.

Ребята кивнули. Кощей что-то хмыкнул, заставив Вячеслава Юрьевича нагнуться ближе. Славка было подумал, что они общаются телепатически, но сразу же вспомнил один из законов магии – только одна за раз. Исключения, конечно, случались, но, как правило, магия забирала что-то взамен.

– Если я правильно понял, Кощей приглашает после концерта вас в гримёрку, поболтать с группой.

– Что?! – воскликнул Эмиль.

– Офигеть! – добавил Славка.

– Тише-тише, ребята. Не сорвите представление своими воплями, – усмехнулся Вячеслав Юрьевич. – Взамен вы должны хранить все тайны этого вечера. Кощей дорожит ими, как сказочной иглой.

Славка улыбнулся.

– Не вопрос, Вячеслав Юрич!

– А теперь идите в зал. Пропустите самое интересное! – хитро подмигнул преподаватель.

Друзья было поспешили вернуться, но Славка вдруг остановился. Подросток вытащил из кармана пирамидку-ключ. Эмиль схватил друга за руку, пытаясь остановить.

– Не надо!

– Я должен, – прошипел Славка и повернулся к техномагу.

Преподаватель был крайне удивлён увидеть свою вещицу в руках ученика.

– Как…

– Я взял его, чтобы на концерт попасть, – признался Славка. – Я вернул бы завтра, честное слово!

Вячеслав Юрьевич перевёл взгляд с ключа на ребят и покачал головой.

– Вячеслав, стыдно должно быть. Позорите наше честное имя!

– Знаю, – согласился Славка.

– Мы с вами в понедельник об этом поговорим, – твёрдо, но почему-то с улыбкой проговорил техномаг и быстро, не сбавляя оборотов в связывателе, забрал ключ из рук ученика. – Идите уже, пока вас никто не увидел!

Друзья послушно посеменили к сцене.

– Зачем ты отдал ему ключ? – прошипел Эмиль, когда они лезли вверх.

– Мне показалось это правильным, – ответил Славка.

Ребята тихонько вынырнули обратно в зал и полезли наверх. Ноги у Славки снова чуть дрожали, но на этот раз от стыда и счастья одновременно.

Когда они залезли наверх, Димон вложил в свое приветствие все свое дружелюбие:

– О, нарисовались! Ну и где вас черти носили?

– Хотели в гримёрку попасть, – соврал Эмиль. – Но чуть не попались охране и слиняли.

– Дебилушки, – постучал Димон по лбу и отмахнулся от друзей.

Славка посмотрел вниз на толпу. Фанка слэмилась, люди качали руками в такт музыке, даже любители коктейлей, рассредоточившиеся вдоль барной стойки, трясли головой. Никто не заметил подмены, а если и заметили, то решили не портить себе настроение. А иллюзорные «Упыри» подбадривали толпу проверенными движениями, будто бы ничего и не произошло. Такова суть лжи, которой учат и которой потом следуют целые поколения магов иллюзий, – быть на виду у всех, но притворяться правдой ради благой цели.

Колокольчик

В ту ночь над Карпатами висела луна, круглая и тяжёлая, словно серебряное блюдо, отлитое древним мастером. Воздух был напоен ароматом хвои, а в кронах вековых буков шептался ветер, рассказывая сказки о временах, когда боги ходили по земле.

В деревне Врати ночь была не тишиной, а приглушённым гулом – будто лес, обступивший деревню частоколом елей, пережёвывал тьму, давясь жилами забытых троп. Узкие улочки, вымощенные плиткой, отшлифованной столетиями, извивались между домами, словно древние ручьи, помнившие ещё языческие капища. Лука шёл по мостовой, и его тень, искорёженная светом фонаря у кузницы, ползла вперёд, как побитая собака, припадая к земле в каждом тёмном углу. В кармане тяжёлого тулупа жгло холодное горлышко склянки с зельем «Совиный взор» – он выпаривал его три лунных цикла, тайком собирая росу с могильных камней всю прошлую осень, пока деревня спала, и только совы кружили над старыми кладбищами.

Дом Элины стоял на краю, где крыши уже не цеплялись за низкое зимнее небо, а кланялись земле. Лука постучал костяшками в ставень, за которым мерцал огонёк – не свечи, а электрической лампы, но деревня всё ещё делала вид, что не верит в её существование.

– Это я, – прошептал он, и ставень дрогнул, будто вздохнул.

Девушка открыла дверь, завернувшись в шаль с узорами, которые её бабка называла «петлями опоясывания» – защитой от духов, умеющих читать мысли. Её волосы пахли дымом печи и полынью, но глаза были холоднее замёрзшего ручья. На улице стояла всё ещё морозная мартовская ночь и она почти сразу поёжилась.

– Ты с ума сошёл? – Элина не шагнула на порог, но и его не приглашала. Не хотела, чтобы он переступал через незримую черту. – Сейчас ночь, когда Дремучий стонет в овраге…

– Я иду за Колокольчиком, – перебил Лука, выдергивая из-за пазухи карту, испещрённую значками, похожими на шрамы. – Вчера в чащобе видел следы: копыта, но между ними – трещины, будто земля плакала.

Она рассмеялась – звуком, похожим на звон разбитого стекла.

– Следы? – Элина схватила его за запястье. – Это лес тебя зовёт. Ты же слышал, как старики шептались на прошлой вечёре: «Колокольчик зовёт тех, кто сам себе враг».

Лука высвободился, жестом указав на мешок за спиной: склянки звякнули, как монетки в мешке у сборщика податей.

– Твои старики боятся собственной тени, – и добавил с вызовом. – Я не они. Я найду косулю, сорву с её шеи колокольчик и тогда…

– Тогда твой хладный труп найдут в лесу, обмотанный корнями… если найдут вообще! – она перекрыла ему дорогу, распахнув шаль. В складках ткани мелькнуло серебро кинжала – не украшения, а оружия, призванного охранять дочь старшего рода от бед. – Ты думаешь, я не знаю, что тебя гложет? Сейчас ты не доказываешь силу – ты бежишь от страха, что ты никто.

– Пойми же ты, Колокольчик исполнит любое желание. Стоит только захотеть и мы будем вместе!..

– Но, Лука…

Он отступил, наткнувшись на плетёный забор, где летом обычно сушились пучки чеснока – не от вампиров, но от сглаза. Сейчас забор был лыс и одинок, как и сам Лука. Он сгрёб горсть снега с жерди, растёр, будто хотел остудить горящие от её слов ладони.

– Чего ты боишься больше: что я сгину в чащобе или что отец позволит нам быть вместе, если я вынесу колокольчик?

Элина замерла, не смогла сказать, что Лука не прав.

Где-то за спиной у Луки заскрипела ветвь. Кто-то незримый приближался. Лука нырнул в тень разлапистого