Идеальный мир для Химеролога 2 - Олег Сапфир

— Ну, мы вообще-то здесь не рынок, чтобы торговаться… — начал было я, собираясь прочитать ей небольшую лекцию о профессиональной этике.

— Мы согласны, — раздался за спиной уверенный голос Валерии.

Я обернулся и с укором посмотрел на неё.

— Валерия, ты же мне сама говорила не торговаться и держать прайс…

— А я ещё говорила, что бывают неординарные ситуации, — она бросила на меня быстрый, многозначительный взгляд. — Это одна из них. Мы даём вам слово, госпожа Новикова. Виктор сделает всё, что в его силах.

Я мысленно аплодировал. Эта девушка была гением. Она не просто согласилась. Она подняла ставки, превратив банальный торг в вопрос чести и репутации клиники. Теперь, если я его не вылечу, мы потеряем не просто деньги, а лицо.

— Ну, хорошо, — вздохнул я, принимая правила игры. — А теперь все на выход. Мне нужно работать.

Агнесса скрестила руки на груди.

— Я его не оставлю здесь одного без присмотра.

Мальчик подошёл к Валерии, взял её за руку и, посмотрев на сестру, тихо сказал:

— Пойдём, Агни. Доктор знает, что делает.

Я усмехнулся и повернулся к тигру, который всё ещё тяжело дышал.

— Скажи ей, чтобы ушла.

Багратион поднял свою огромную голову и издал мощный утробный рык, от которого задрожал воздух в операционной.

— Видишь, он просит тебя уйти, — перевёл я. — Он же хочет жить, правда?

Тигр искоса посмотрел на меня, будто говоря: «А у меня есть выбор?».

— А может, он ещё хочет в качестве бонуса красивую шерсть без проплешин, которая не выпадает, и на которую там все тигрицы будут вестись?

Багратион медленно повернул голову, посмотрел на меня, потом на свою хозяйку. А затем поднял могучую переднюю лапу и очень выразительно указал когтем на дверь.

Агнесса стояла в полном шоке. Она покачала головой, не веря своим глазам, и, не говоря ни слова, вышла из операционной, прикрыв за собой дверь.

Наконец-то.

Я похлопал тигра по боку.

— Ну что, приступим.

Это было не лечение. Это была полная «реставрация» организма.

Проблема была не в том, что он был болен. Проблема была в том, КАК он был болен. Это было не естественное недомогание, не генетический сбой. Это была работа. Грубая, но эффективная. Чья-то злая воля, воплощённая в химии и алхимии.

Яд.

Но не просто яд, а сложнейший алхимический коктейль, разработанный с одной-единственной целью — медленно и мучительно убивать. Основой служил яд мантикоры, но не в чистом виде. Его разбавили, стабилизировали, добавили компонент, блокирующий естественную регенерацию, и что-то ещё… что-то, что заставляло кровь сворачиваться прямо в сосудах, вызывая микроскопические тромбы.

Именно поэтому у него текли кровавые слёзы. Это лопались капилляры в глазных яблоках. Его тело буквально разваливалось изнутри.

А выжил он только по одной причине. Багратион был не просто химерой. Он был созданием высшего порядка. Но это была проигрышная битва. Его собственный организм, пытаясь исцелиться, лишь ускорял распространение яда по телу.

— Какая… элегантная мерзость, — пробормотал я себе под нос.

Создатель этого яда был не просто убийцей. Он был художником. Злым, извращённым, но, без сомнения, талантливым художником.

Но я был лучше.

Первым делом — детоксикация. Я приложил обе ладони к груди тигра, туда, где под толщей мышц билось его огромное сердце. Мои пальцы окутало едва заметное фиолетовое свечение. Я не лечил, а разбирал на молекулярном уровне.

Нашёл чужеродную структуру яда и начал медленно, нить за нитью, вытягивать её из организма, расщепляя на безопасные компоненты. Это было похоже на обезвреживание сложнейшего артефактного механизма бомбы, только вместо проводов были белковые соединения, а вместо таймера — угасающая жизнь.

Тело тигра забилось в конвульсиях. Его мышцы сводило судорогой. Я чувствовал, как его организм сопротивляется, как каждая клетка кричит от боли. Но я не останавливался. Я видел цель и шёл к ней, игнорируя побочные эффекты.

Когда с ядом было покончено, я приступил к ремонту. Его внутренние органы были похожи на поле боя. Печень, принявшая на себя основной удар, была почти разрушена. Лёгкие были пронизаны кровоточащими язвами.

Я начал восстанавливать их, используя самые простые атрибуты регенерации, которые успел собрать. Это было всё равно что латать дыры в пробитом корабле. Грубо, но эффективно. Я стабилизировал его состояние, остановил внутренние кровотечения, запустил процессы восстановления.

Пот градом катился по моему лбу. Голова гудела от напряжения. Моё собственное тело протестовало, сигнализируя о том, что не готово к таким нагрузкам. Но я игнорировал его. Научный азарт — азарт творца, был сильнее физической боли.

И когда основная работа была сделана, а Багратион перестал дрожать и его дыхание выровнялось, я оглядел своё творение.

Жив. Стабилен. Но… несовершенен.

Его шерсть была тусклой, местами вылезла клоками. Под кожей всё ещё чувствовалась слабость.

— Ну и как обещал, вот тебе шерсть.

Это был финальный штрих художника, который не может оставить свою картину незаконченной.

Я влил в него ещё немного энергии, но теперь уже другой — простимулировал волосяные луковицы, насытил их пигментом, укрепил структуру каждого волоска.

На моих глазах тусклая, поредевшая шёрстка начала меняться. Она становилась гуще, плотнее. Проявился рисунок — чёткие, угольно-чёрные полосы на фоне насыщенного оранжевого цвета. Шерсть заблестела, залоснилась.

Когда я закончил, передо мной лежал не просто выживший. Передо мной лежал идеал. Пик того, чем мог стать саблезубый тигр. Сильный, здоровый и совершенный.

Я устало опустился на стул, стоявший в углу. Посмотрел на часы. Прошёл всего час.

— Так, сколько я сказал? Четыре часа будет длиться операция? Окей.

Объяснять этой аристократке все тонкости молекулярной детоксикации и генетической реставрации? Нет уж, увольте. У меня на это просто не было сил. Да и зачем? Чем меньше они знают, тем крепче спят. И тем больше платят.

Я подошёл к двери, щёлкнул замком. Проверил второй, контрольный. Затем вернулся к столу, на котором всё ещё лежал тигр. Он спал. Глубоким, исцеляющим сном.

Я взял с полки старое байковое одеяло, которое Валерия притащила для ночных дежурств, бросил его на пол рядом со столом и, не раздеваясь, улёгся на него.

Глаза закрылись сами собой. Энергия была на нуле. Абсолютном. Я чувствовал себя пустым сосудом. Сейчас я не смог бы сотворить даже простейшее заклинание. Мне нужно было спать. Долго и крепко. И не только