Турист - Антон Витальевич Демченко

соваться на место проведения операции, он остался бы жив, и максимум, что ему грозило даже в случае успеха его дурной затеи — это высылка за пределы государства Российского. Но епископ совершил феерическую глупость, самолично напав на подданного русского государя в его собственной вотчине. Так что теперь и с нас взятки гладки. Удачно получилось, да… — рухнув в кресло у камина, Валентин Эдуардович довольно ухмыльнулся и, подмигнув нам, развёл руками: — но вот на официальную награду за ликвидацию этого святоши, Кирилл, можешь не рассчитывать. Не те условия и не тот случай. Впрочем, я буду не я, если государь не выкажет тебе свое благоволение каким-то иным способом.

— Да ещё, небось, обставит всё так, что не поймут реальных причин этого самого благоволения только белые медведи на острове Врангеля, да и то лишь потому, что газет не читают, да? — понимающе усмехнулся я в ответ. Бестужев вновь развёл руками и, плеснув коньяка в стоящий здесь же на столике хрустальный «тюльпан», с широкой улыбкой отсалютовал им в нашу с Олей сторону. Ну да, ну да, кто бы сомневался. Чего-чего, а злить врагов наш государь умеет лучше многих. И ведь не отмазаться никак.

— Не забивай себе голову ерундой, Кирилл, — словно прочитав мои мысли, прогудел тесть. — Под молотки тебя совать никто не собирается. О смерти коадъютора в газетах не напишут и в салонах болтать не будут. Выехал епископ из своих владений и пропал. Эка невидаль, в Речи Посполитой-то! Там и магнаты порой без следа пропадают… А уж про всяких ксёндзов и говорить нечего.

— А если вдруг… — начала Ольга, но отец её перебил.

— А вот если вдруг, тогда и запись визита епископа в звенигородскую вотчину Скуратовых всплывёт, а с ней и информация о войне с Вишневецкими и её причины, а там и кадры вызволения из застенков иезуитских вивисекторов умученных ими девушек по Паутинке гулять начнут… Поверь, доча, если всё это правильно подать, такая волна поднимется, что нынешний епископ Римский замается каяться, а иезуитам не останется ничего иного, кроме как свернуть свою лавочку и убраться с территории Европы обратно в Новый Свет. Тем более, что у них там то ли очередной Крестовый поход намечается, то ли шестая Война Ересей…

— Вот только я сильно сомневаюсь, что Анатолий Семёнович или тот же отец Илларион согласятся обнародовать такой компромат без купюр и цензуры, — вздохнул я. — Не любят спецслужбы такими знаниями делиться. Ой, не любят.

— А кто их спрашивать будет? — в голосе тестя неожиданно лязгнула сталь, а улыбку словно в момент стёрло с лица. — Государь прикажет, и поделятся, как миленькие. Ещё и подерутся за право представить свою подборку. И это не моё мнение, если что. Понятно?

— Понятно, — протянул я. Что ж, такой расклад не может не радовать. В отличие от своего наследника, государь пока не давал повода сомневаться в его слове. А в том, что именно его обещание Бестужев нам сейчас и озвучил, я был практически уверен. Плавали, знаем.

— Вот и замечательно, — потянувшись огромным котом, Валентин Эдуардович вновь расслабился и на его губах снова появилась довольная улыбка. Прикончив коньяк, он вернул хрустальный бокал на столик и кивнул. — Ну а теперь, скажите, когда уезжать надумали.

— После презентации новых машин в ателье, — отозвалась повеселевшая Оля. — Послезавтра проведём демонстрацию, потом день на проверку спасплатформы и сборы. Думаю, одного дня нам для этого вполне хватит, так что следующим утром отправимся в дорогу.

— Значит, четыре дня, да? — задумчиво протянул тесть. — Зверей своих оставите где-то или с собой возьмёте? Про учениц-учеников не спрашиваю, и так понятно, что они вам в путешествии только помехой будут. Всё ж, медовый месяц, пусть и чуть запоздалый, м-да…

— Блюфросты наши — ребята самостоятельные, — рассмеялся я. — Они сами себе место выбирают. Захотят — догонят, захотят — вернутся.

— Это как? — удивился Валентин Эдуардович.

— Да кто бы знал⁈ — развёл я руками… чуть покривив душой. Всё же, кое-какие исследования способностей и умений песцов я провести успел. — Но они мне то в Костроме попадались под ноги, то на базе в столовой проходу не дают. Да и в доме, что в Сокольниках, я их неоднократно из собственной постели выдворял, хотя сам туда зверят не привозил. Не иначе, «окнами» пробираются.

— Во дела! — тесть изумлённо и совсем не по-боярски почесал затылок. — Гранды животного мира, чтоб их… А это точно, Кирилл?

— Точнее не бывает, — кивнул я в ответ и поторопился успокоить заволновавшегося Бестужева, явно вспомнившего террор, устроенный блюфростами, оставленными мною на охране его московского особняка, когда мы с учениками ездили «в европы». — Да вы не волнуйтесь, Валентин Эдуардович. Как я понял, шастают они не абы как, а лишь когда поблизости есть один из «их» людей. Нас с Олей, например, они частенько навещают. Анну с Ингой тоже… Бывает, и к другим ученицам заглядывают за почесушками и угощением. А вот к тому же Гдовицкому, например, или к Ведьме не суются. Да и майора «Гремлинов» тоже стороной обходят.

— И Вячеслава, — поддержала меня Оля. — Так что не волнуйся, пап. Если нас здесь не будет, песцы сами в особняк не сунутся.

— Ты не представляешь, как меня это радует, — покачал головой тесть, поднимаясь с кресла. — Пока вас не было, они мне чуть охрану до инфаркта не довели. А Сергей Львович так и вовсе до сих пор от них обувь прячет, чтоб не погрызли, аспиды. Успокоили вы меня, дети. Эх… ладно, пойду жену отыщу. Узнаю, что нас сегодня на ужин ждёт. Не скучайте здесь…

Дверь за Бестужевым закрылась и мы с Олей переглянулись.

— Думаешь, стоило ему сказать, что Малая и Толстый повадились у Раисы буженину выпрашивать? — протянула жена.

— М-да… вот будет сюрприз тестюшке, когда он это обнаружит… А уж Сергей Львович, боюсь, и вовсе к нам под Звенигород сбежит, — вздохнул я. — Будет там здоровье поправлять охотой на аномалии.

— Кстати, да! — вскинулась Ольга. — Надо будет его попросить, пусть, пока нас не будет, съездит туда, осмотрит территорию. А то ведь, с вашими битвами-сражениями-засадами, чёрт его знает, как там себя аномалии поведут. А?

— Верно мыслишь, — согласился я. — Опять-таки,