Не в этот раз - Максим Владимов

Сбегал в комнату родителей, выставил время по настенной «Славе», послушал, как мои тикают — тихо-тихо. Но уверенно. Потянулся снять — и рука не поднялась! Вот отказываются пальцы сжиматься на замке браслета, и всё тут. Хоть тряпку какую на руку мотай, чтоб не так болтались. Хотя, дома-то можно, не страшно. Поношу пока.

* * *

Сел разбираться с олимпиадными записями и неожиданно увлёкся. Хоть и мало что помнил из собственных решений на туре, но всё же вынужден был констатировать, что кое-где, скорее всего, налажал. Обидно. Впрочем, в том моём состоянии, удивительно, что вообще решил и сдал хоть что-то, так что, расстраиваться не буду. А математичке… посмотрим, как себя поведёт. Может, и вовсе ничего не скажу. Что-то решил, что-то не решил, записей не осталось. И про пожар рассказывать не хочется — это ж похвальба на весь белый свет получится. Главное, чтоб Раиса свою желчь оставила при себе, а то ещё хватит ума до нашей школы волну пустить. Та же районовская тётка поначалу-то относилась ко мне вполне благожелательно, ну или нейтрально хотя бы, а вот под конец нашего путешествия шипели они в мой адрес уже вполне слаженным дуэтом. Хорошо, что я, пребывая в сумеречном состоянии, их почти не слушал. Ну и вообще — совсем уже не школьник-шестиклассник, и понимаю, что на мнение таких персонажей плевать надо минимум с Эйфелевой башни.

Только вот оказалось, что все мои планы нырнуть в «туман войны» давно пошли прахом.

Звонок в дверь подбросил на стуле — всё-таки, порядком я в эту чёртову теорию чисел успел погрузиться. Кто бы это мог быть? Никого вроде не жду… За дверью меня встретил сюрприз. Точнее, почти и не сюрприз. Не сюрпризка даже — Ирка Лыкова. Высокая (и здорово из-за этого комплексующая) угловатая блондинка. Лицо худое — сейчас такие не в моде, но вот чуть погодя… а ведь модель! Натуральная модель, чёрт меня дери! Ну — будущая. Пока это просто девчонка. Раньше сидела за мной на четвёртой парте, с Джоном, а теперь, получается, через одну впереди. Время… я украдкой, чтоб не форсить лишнего, бросил взгляд на так и не снятую «Амфибию» — почти три. То есть, Ирка пришла сразу после уроков, скорее всего. И ей вообще-то даже и близко не по пути. И чего пришла, спрашивается?

— … — я как открыл рот, так и закрыл.

Хорошо, успел вовремя: чуть от неожиданности не брякнул кличку гостьи, но удержался, вспомнил, что она её не жаловала. Неудивительно, ничего комплиментарного: Телеграмма. Сокращённо Грамма или Телега. Ещё иногда называли Открыткой, это вроде получше, но я-то чуть не выдал изначальный вариант… было бы печально!

История такая: Ирка вытянулась самой первой в классе, и её тут же стали дразнить столбом. Телеграфным. Но столб мужского рода, нерелевантно, потому переделали в Телеграмму. Вот убей, не помню — а как я её раньше-то звал? После моего «попадалова» мы общаемся один на один впервые. Ладно, буду звать просто по имени — делов-то. Ещё бы понять — чего ей надо?

— Ты, говорят, заболел, — нарушила неловкую тишину гостья. — Вот, проведать тебя пришла.

Я — признаться, несколько обалдело — посторонился, впуская Лыкову в квартиру. На автомате помог снять чёрное приталенное пальто (а дорогая шмотка, наверное), за что удостоился внимательного взгляда серо-голубых глаз. И пока Ирка разувалась, а я пялился на её форменное коричневое платье, изрядно не достающее до колен, вдруг вспомнил всё. Точнее, помнить-то я и так помнил, просто просканировал ряд известных событий новым взглядом. Зафиксировал то, на что раньше не обращал внимания: а ведь когда я болел — что тогда, в прошлой жизни, что уже в этой — «проведывать» меня всегда приходила именно она!

Вообще, это сейчас нормально: одноклассник болеет? Надо прийти, поддержать, развеселить, принести домашку и новые сплетни из школы. Я и сам так ходил неоднократно. Обычно это организовывала староста, иногда классная тоже принимала участие, пытаясь назначить своеобразных «дежурных», но от такого все начинали отбрыкиваться всеми руками и ногами. А вот спонтанно завалиться по дороге из школы такой шумной бандой к болящему, особенно, если он незаразный — это прямо в порядке вещей.

Но конкретно ко мне чтоб даже «друзья» зашли вот так, в первый же день, проведать — что-то не припомню такого. Так, уже перед выздоровлением дежурно заскочит кто-нибудь из пацанов, минут на пять, не больше. А вот Ирка приходила обязательно. Хотя ей, ещё раз, не по пути — она почти рядом со школой живёт. И тут передо мной-пожившим не может не встать вопрос: а спроста ли это «ж-ж-ж»⁈ Ох…

Наливая нам обоим чаю, я попытался выяснить: а с чего вдруг в школе вообще решили, что я болею? Оказывается, завела шарманку мама. Она ещё вчера дозвонилась до дежурного в школе и в красках расписала то, что мужики из гостиницы наговорили ей о моих свердловских приключениях. Кратно применённый испорченный телефон нуара, понятное дело, добавил, не жалеючи, и уже утром весь класс твёрдо знал, что я лежу при смерти с ожогами первой степени, пневмонией и скарлатиной. И без ноги.

Чутка картину высветлила Раиса, которая, к сожалению, держать расстройство в себе не стала и высказала по телефону нашей математичке всё, что у неё наболело за эти три дня. Не преминув, конечно же, заклеймить меня симулянтом, дезертиром и самострелом. А, ещё тупым, как полено, ясное дело. Геометрия у нас, правда, была только пятым уроком, и особенно растекаться по древу за счёт учебного времени математичка не захотела, так что, какое-то конкретное мнение о моём состоянии народ составить не успел. Поэтому Ирка, кажется, была вовсе не уверена, что застанет меня дома, а не в больнице. И вот что ещё не могло не настораживать: ну явно ведь была у неё в глазах тень облегчения, когда я открыл двери сам, на своих ногах!

Как только сели, я поймал ещё один сюрприз: Ирка принесла блины. Свежие, ещё тёплые, свёрнутые аккуратными треугольниками. И уже с вареньем! Клубничным. За время своих штудий я, оказывается, неслабо оголодал, потому кинулся их поглощать даже с несколько неприличной скоростью. Лыкова же, напротив, не спешила освоить причитающуюся долю, в результате как-то так вышло, что я съел уже несколько — три или четыре, а перед девушкой на блюдечке так и лежал сиротливо первый же, только слегка