Не в этот раз - Максим Владимов

— Вкушно, — одобрил я, дожёвывая очередной блин.

— Бабушка пекла, — покивала Ирка. — Но я тоже умею! Сейчас не успела бы просто.

Я посмотрел на неё внимательно. Это что, она на перемене сбегала домой, попросила бабушку напечь блинов — а ингредиенты все сейчас, напомню, в порядочном дефиците — чтобы после уроков их забрать и двинуть ко мне? Не, точно неспроста.

Словно почувствовав что-то, Ирка улыбнулась и предложила:

— Ты ешь, я не хочу.

Пожав плечами, я без лишних мудрствований подхватил с тарелки последний блин. За ним потянулась прозрачная нить варенья, удлинилась, провисла, и я, чтоб не упустить ни капли, резко дёрнулся вперёд, ловя её ртом. Ирка засмеялась, легонько шлёпнула меня по руке. А ничего так смеётся, как колокольчик звенит. Серебряный.

— Варенье очень вкусное — не пропадать же добру? Стол вытирать не придётся, опять же, — объяснил я свою эскападу.

— Это луговая клубника, мы возле Кусакино собираем летом, у меня там бабушка живёт. Жалко, что её там мало, и вообще не каждый год. Но варенье получается очень ароматное, гораздо вкуснее, чем из садовой, — пояснила одноклассница.

В итоге, почти все блины слопал я, гостья ускорилась только в то время, когда у меня уже кончался последний. Но тоже вполне со своим справилась, без вздохов и лишнего жеманства. А после чая и моих заверений в том, что со мной всё нормально, и в школу я завтра точно приду, мы как-то неожиданно переместились в мою комнату — Ирка выразила желание посмотреть на задачи. Ещё один грошик в копилку «ж-ж-ж — неспроста»: ну что ей-то за интерес? Сроду она в математике не блистала, списывала у меня неоднократно, как и все, и даже оценка у неё сто процентов не пятёрка, хоть и не трояк вроде бы. Однако, перед возможностью распушить хвост я не устоял, и вывалил сразу всё: и задачи, и решения и даже часами похвалился.

Конечно, с олимпиадными заданиями у неё не сложилось: недолго посмотрев на них беспомощным взглядом, девушка поёжилась и перевела разговор на уровень ниже, к земле поближе. А именно — домашку, где она не поняла одну задачу. Ну, или «не поняла» — тут уж я теперь ни в чём уверенным быть не могу. Но и выводы какие-то делать — рано, придётся последить-поотмечать, поскладывать заметки в базу. Однако, сдаётся мне, всё к тому, что я тут — в той жизни — сыграл в классическую мужскую игру «в упор не вижу».

Продолжая вещать про космические корабли, бороздящие чего-то там, я присмотрелся к Ирке повнимательнее. Надо же — как слушает-то зачарованно! И ведь не поймёшь так сразу, действительно ей интересно, или цели у неё совсем другие. Впрочем, какая мне сейчас разница? Для меня она по-любому мелочь мелкая, да и она сама сто раз мнение поменяет, но вот в рамках моей новой стратегии выбора друзей — кандидат идеальный! Уж кого-кого, а её точно никак не упрекнёшь в «дружбе ради выгоды», тем более, что у нас и дружбы-то никакой тогда не было. А зря — девчонка умненькая, весёлая и симпатичная. Ну — для меня-старшего симпатичная, здесь-то её даже в лицо дразнят. И долго будут дразнить ещё, самой высокой в классе — включая и мальчиков! — она перестанет быть только в девятом, если не путаю.

Пока трепались, незаметно для меня перескочив с математики на разговоры ни о чём, за окном стало неумолимо темнеть. Вечер. Даже интересно — где мама ходит? Видимо, Ирке в голову пришло что-то этого же плана, поскольку она, приняв смущённый вид, довольно резко свернула беседу и засобиралась домой. Легко отбив её попытки уйти одной под предлогами «я сама дойду» и «вдруг заболеешь», я, само собой разумеется, двинулся с ней. И только уже на улице сообразил, что «заболеешь» — это не самая вероятная моя проблема. Самая вероятная — чужой район.

Дело в том, что школа наша находится в районе под названием «Завод». Иногда ещё говорят «Центр», но это не совсем корректно, поскольку настоящий центр города чуть подальше, жилых домов там почти нет, потому какой-то конкретной группировкой он не контролируется. В школу я хожу безнаказанно, поскольку на уроки надо всем, и гопота в этом не исключение. Да и взрослых на улице полно — им тоже на работу, потому утренние часы относительно безопасны. А вот если учиться во вторую смену — тут уже могут быть варианты, кстати. Ну а вечером — и вовсе рулетка. «Русская». Причём, туда-то я могу идти смело, поскольку с девочкой — в такой ситуации бить пацана не принято. А вот обратно…

А — ладно, прорвёмся как-нибудь.

* * *

Прорваться не удалось. Ещё по дороге к Ирке домой я краем глаза заметил тёмную фигуру, метнувшуюся с нашего пути в проулок. В тот момент я особого внимания этой мимолётной почти-и-не-встрече не уделил, но потом понял, что, скорее всего, тогда-то меня и срисовали. И даже то, что я чутка сжулил, перелез пару невысоких заборов и пошёл обратно по параллельной улице, мне не помогло — хотя, как знать? Может и помогло: в конце концов, тротуар перегородили всего двое. А могла бы быть неслабая толпа.

Заметили. Пошли навстречу — Железные, блин, Дровосеки…

Ха! Одного из них я знаю — Миха. Это тоже кличка, так-то его зовут Сашка Потапов. Дальше понятно же? Потапов — Михайло Потапыч — Миха. Случалось от него выхватить, случалось… Старше меня на два года, но учится в седьмом — второгодник. У нас таких вообще немало, в каждом классе есть, наверное — сейчас в школах с отстающими не церемонятся. Получил итоговые двойки по нескольким предметам? На тебе «повторное обучение»! А будешь много выделываться, и вовсе из школы выгонят с справкой и лютой характеристикой. И попробуй потом с ней устройся хоть куда-нибудь. Поэтому хулиганы в школе ведут себя довольно прилично, и учителям хамят с опаской, в меру. Драки тоже стараются особо не затевать. На улице зато отрываются по полной…

Как зовут второго — хрен знает, но точно помню, что он сейчас в восьмом. Здоровенный детина, над губой усики пробиваются. Вот уж кому гораздо больше бы медвежья кличка подошла! Тоже второгодник, небось… Вот чего он тут ходит, к детям пристаёт? По нему же армия плачет горькими слезами!

Тут я очень кстати вспомнил про свою убер-способность и, не мешкая, придавил: « А ну замерли