Не в этот раз - Максим Владимов

я затормозил! Но сзади образовалась арктическая льдина. Совершенно пустая. И только к «заводским» со стороны хоккейной коробки по одному подъезжали ещё пацаны — да сколько их тут? Десяток, не меньше!

— Ну ты это, пожалел бы меня, что ли, — с подковыркой попросил Миха. — А то как ни встретимся — всё меня завалить норовишь! Да ты не бойся, мы не предъявляем! — и тут он зачем-то вполне дружески хлопнул меня по плечу, вгоняя этим невероятным в данной ситуации жестом в глубокую оторопь. — Наоборот — покажешь, как ты нас тогда уложил! Это из карате что-то, да?

Я-молодой забился куда-то вглубь, зато «старый», перехватив руль, вполне хладнокровно ответил:

— Скорее, самбо. Тут показывать? Коньки-то у меня хоккейные, с вкладками, я ж тебе ногу сломаю ведь…

Теперь все заржали в голос.

— Не, это мы на неделе в спортзале забьёмся, после уроков. Без коньков! — просмеявшись ответил Миха. — Чтоб ноги не ломать. Но забились? Отвечаешь?

— Да не проблема, — пожал плечами я.

А вот следующее предложение от моих привычных недругов заставило отвесить челюсть. Могло бы заставить, но я всё же ухитрился удержать лицо.

— Давай в хоккей? Сейчас «камни» заканчивают, и наша очередь, а у нас одного не хватает. Ты кого играешь?

— В защите справа, — машинально ответил я. — Но я ж не один…

— Да? — влез громила. — И где?

Я снова оглянулся, теперь без спешки, поискал глазами и был вынужден признать правоту парня: моих друзей-товарищей нигде в пределах видимости не было. А ведь каток просматривается весь! Домой они смотались, что ли? Оригинально… Только вот всё равно, соглашаться как-то…

— Так у меня же клюшки нет!

— Не боись, у нас есть пара запасных, — Миха обернулся, переспросил: «Есть же?» — махнул рукой, и кто-то, подкатившись с лихим виражом, тут же сунул мне в руки обычную деревяшку, «Юность».

Бросив на неё быстрый взгляд, я отрицательно мотнул головой и протянул обратно:

— Не, не пойдёт — мне под правую нужна.

Надо сказать, что у нас тогда почти все играли левым хватом, и выбор у «нетипичных» был откровенно небогатый: искать детский вариант вообще без загиба, гнуть самим, чего делать никто не умел, либо ждать, пока бог пошлёт откуда-нибудь лютый дефицит. Город у нас был маленький, дефицитов сроду не водилось, да и я по хоккею упарывался не особо, хоть и играл, конечно, с раннего детства, как и все пацаны вокруг. Очень долго мне было просто некомфортно, но кто тогда обращал внимание на комфорт? А потом случайно обнаружилось, что в тире я гораздо чаще попадаю с левого плеча! При том, что я был самым обычным правшой, писать и есть на другую руку никто меня никогда не переучивал. Выяснилось это странное обстоятельство летом, а зимой я попробовал перевернуть клюшку — и хоккей сразу заиграл для меня новыми красками, а сам я прочно осел на правом краю защиты.

Но всё это, конечно, так, не всерьёз — даже в нашем городке была секция, где пацаны играли… как боги. И экипированы были не хуже — настоящие хоккейные коньки, жёсткие, красивые, с наточенными лезвиями! Щитки! Шлемы! Стеклопластиковые клюшки — по легендам, у кого-то даже была самая настоящая JOFA! Но этот космос был от нас бесконечно далеко, весь город рубился чем попало, по большей части вообще даже не на льду, а во дворах, прямо на тротуаре, мячиком или детской пластмассовой шайбой — она была намного легче обычной и гораздо лучше скользила по неровной поверхности.

Нетипичные клюшки для меня где-то доставал папа. Я их, конечно же, усердно ломал — извёл, кажется, чуть ли не с десяток, немногим меньше, чем лыж. Добыть новую было, очевидно, непросто и небыстро, и вот сейчас как раз шёл период «безвременья» — играть мне было нечем. А «левой» я уже успел разучиться… да и чёрт бы с ним — сама мысль о том, что я буду гонять в хоккей с «заводскими» вызывала помутнение в мозгах и холодок по спине. Так ведь и от своих, «портовых», предъяву получить недолго! Брякнет кто-нибудь из авторитетов осуждающе, мол, Литвинова с «заводскими» видели, и бегай потом от всех подряд!

Так что, отказывался я с лёгким сердцем. Но отвязаться от Потапова оказалось не так-то легко!

— Ща всё будет, — подмигнул он и толкнулся в сторону проката.

Я остался на месте, и он прямо на ходу развернулся — а красиво катает, зараза! Тоже в защите играет, что ли? Махнул мне рукой, подзывая:

— Давай, погнали, у меня дядька в прокате работает, сейчас найдём тебе что-нибудь!

Дальше кобениться было бы уже просто неприлично, и я обречённо поехал следом за ним.

* * *

Дома я появился последним — очень редкий случай, обычно позже всех приходит папа, мы с мамой иногда уже даже спим. Родители смотрели телевизор, поэтому, когда я с грохотом вломился в квартиру (напомню, на ногах — коньки!), они оба вышли в коридор посмотреть, что за шум, и почему драки ещё нет. Мама, конечно, принялась сердито выговаривать за расстёгнутую куртку — без шарфа! А вот папа залип на принесённую мной невиданную чуду-юду.

Штука в том, что и в прокате клюшки под правый хват не нашлось. Зато чем-то замотивированный Потаповым дядька вынес редкость — полностью стеклопластиковую дуру под названием «Сысерть»! Загиба на ней не было вообще, но выглядела она для того времени авантажно: белая труба в рельефную «клеточку», что должно было доказывать инновационность материала, и коричневый гладкий крюк из бакелита. Уж не знаю, почему её никто не забрал, соблазнившись редкостью, но вопрос «чем играть» был решён — осталось только обмотать изолентой, чем я и занялся немедленно. Редкость была единственным преимуществом этой дурынды, поскольку, забегая вперёд, она мне была длинновата, да и её качество, как спортивного снаряда, меня совершенно не впечатлило.

Однако, когда после игры на моё «надо ж вернуть» Потапов беспечно махнул рукой и легко бросил «не горит!», спорить я не стал и забрал клюшку домой, чтобы спокойно подумать на досуге. Прокат мы никак не оформляли, Михин дядька выдал мне инвентарь просто под слова, да и очередной наш матч закончился, когда все служащие, кроме ночного сторожа, уже разошлись по домам. Я на обратной дороге разглядывал добычу, прикидывая так и эдак — попытаться оставить, или ну его? Но когда увидел,