Шут - Ник Гернар

Регенерация, класс А, уровень 30

Субкогнитивный анализ, класс А, уровень 17

Мутационный блок, класс S, уровень 31,5

Истинный убийца, класс S, уровень 35

Биокоррозия, класс S, уровень 45

Глядя на таблицу, я вдруг подумал о том, как же сильно все это отличается от других рифтов, где я бывал. И сколько еще подобных разломов принадлежит отдельным семьям или корпорациям. Сходил так на уик-энд мутантов пострелять — и на тебе, целая пачка наград в придачу.

Почему же у Анны нет ничего такого? Зачем ей по мелочи поднимать иммунитет, собирать какую-то защиту, а потом и атакующие способности, если есть места, где можно без неимоверных рисков получить мощную мутацию массового поражения? Может быть, ей не повезло приобрести такое чудо в собственное владение, вместо этого достался Триптих. Но неужели нельзя договориться? Если уж меня впустили в этот рифт для прокачки, наверняка и для главы другой корпорации есть такая возможность.

Или нет?

Может, я чего-то не понимаю?..

Надо будет спросить, когда снова встретимся.

С чувством глубокого удовлетворения от проделанной работы и усталой ломотой в теле я собрал рюкзак и направился к точке выхода. В голове уже строились планы: доложить Данилевскому, получить финальный инструктаж, встретиться с обещанной группой из ЦИР и двигаться в Шанхай.

Выручать своих.

Когда-то давно, в прошлой жизни, один мой одногруппник, Матвей Соболев, спросил, как я выдерживаю одиночные экспедиции. Он был «снежинкой», или ученым, и с самого начала ходил в паре с тупым, как пробка, силовиком Колей Кулешовым с позывным «Генрих». Ну, потому что почти железный, как персонаж из сказки братьев Гримм. Я тогда посмеялся. Потому что в моем представлении такой напарник, как Генрих, это не компания, а ходячее наказание.

А Матвей ответил: «Зато по спине не сквозит. Мне кажется, это так страшно — осознавать, что позади тебя — пустота».

Тогда я его не понял.

Но понял сейчас.

У меня отчаянно сквозило по спине. Кто не испытывал этого чувства, тот не поймет, о чем идет речь.

Волк силен своей стаей. Для меня это стало откровением. Даже если стая слаба, даже если от нее хлопот зачастую больше, чем помощи. Потому что-то, что ты делаешь, оно не просто так, и не для тебя одного. Оно для кого-то, и это дает дополнительные силы.

И я хотел вернуть свою стаю. Чтобы она была у меня за спиной.

Собрав свои пожитки, я направился к рифту.

На самой границе на мгновение остановился, уловив новое, странное ощущение где-то в глубине грудной клетки. Как будто зуд в солнечном сплетении, раздражающий и болезненный. Рука сама потянулась вперед, и это ощущение волной перекатилось из груди по мышечным волокнам в ладонь. Легкая тошнота подкатила к горлу.

И тут в голове раздался голос помощника:

Предупреждение: активация мутации «Биокоррозия» (уровень 45) не завершена. Синтез каталитических ферментов и нейронная интеграция требуют большего времени. Приблизительное время до завершения активации: 01:27:04… 01:27:03…

Перед глазами поверх кровавого пейзажа развернулся черный экран интерфейса, в углу которого замигал лаконичный цифровой секундомер.

Понятно. Воспользоваться новым приобретением я смогу только через полтора часа, не раньше.

Ну и ладно.

Шаг вперед — и леденящий ветер Кровавых Рек сменился стерильной прохладой лаборатории. Давление в ушах, привычный сбой ориентации. Из защитной колбы я выбирался с мутной пеленой перед глазами, придерживаясь за стенку, потому что от скакнувшего давления меня штормило, как пьяного.

Лаборанты бросились мне на помощь, лопоча что-то на польском. Под руки подвели к креслу, усадили в него. Посветили фонариком в глаза.

— Нормально все, — отмахнулся я. — пять минут посижу, и все отлично будет…

И тут до меня дошло, что на станции полно народу. Приглушенные голоса, шелест одежды, поскрипывание ботинок и позвякивание оружия сливалось в единый фон.

Я удовлетворенно вздохнул. И обернулся, ожидая увидеть лица коллег из ЦИР.

Но вместо них в зале расположилась группа из пятнадцати человек в серой тактической форме с узнаваемым гербом Данилевских на плече. Их позы были расслабленными, а голоса оживленными — судя по всему, давно ждали. Говорили все по-польски. Вооружение — штурмовые автоматы на нагрудных ремнях, запаски в держателях по всему телу. Налегке. Все нужное разложено по тугим карманам на бедрах и на груди.

— А где боевая группа из ЦИР? — спросил я лаборантов, но те только руками развели — мол, не понимаем, хотя у каждого второго на видном месте блестел инфономик.

Тревожное чувство охватило меня. Что вообще происходит?

— Где Анжей Квятек? — требовательным тоном заявил я. — Пригласите его!

— Не можна, — отозвался один из лаборантов. — Он поехал два дни тому.

Тут от группы военных отделился коренастый темноволосый мужчина с резким, грубо вытесанным лицом и подошел к нам:

— Пан Басаргин, мы — группа сопровождения от «Бастион Авто», — его голос был ровным, без эмоций, и говорил он на русском почти без акцента. — Нас направили для обеспечения вашей безопасности и доставки к месту проведения операции. Все по договоренности с руководством ЦИР.

Я медленно поднялся из кресла, пристально глядя в лицо военному.

Звериным чутьем я ощущал ложь. Она буквально висела в воздухе, густая и ощутимая, как запах озона после грозы. Если Ян обещает — он делает. И никогда не переложил бы решение этого вопроса на плечи деда, к которому с такой неохотой решился в конце концов обратиться.

Меня должны были встречать свои.

Что происходит?..

Военный по-своему понял мой внимательный взгляд и официально представился:

— Томаш Гловацкий, командир группы.

Я медленно кивнул, пытаясь сообразить, чтобы все это значило и как мне правильней себя повести.

— Можете звать меня Монголом. Это мой позывной в ЦИР. Мне нужно привести себя в порядок и связаться с руководством, чтобы уточнить детали. А потом я буду готов выступать.

— Очень жаль, но связаться с кем-либо у вас сейчас не получится, — отозвался Гловацкий. — Буря. Идет уже двенадцать часов. Нам придется добираться в Варшаву через подземный тоннель.

Я вытащил из кармана смартфон.

Польский командир не лгал. Связи не было никакой.

Гловацкий выжидающе смотрел на меня.

— Пан Данилевский просил не задерживаться. Время очень дорого, — сказал он.

Я снова медленно кивнул.

Картинка медленно прояснялась перед моим мысленным взором.

Судя по всему, у Яна проблемы. Большие. Прямо сейчас.

Похоже, он с самого начала предполагал такой вариант развития событий, потому и сказал, что в случае чего принимать решения мне придется самому. И что возвращаться домой нужно осторожно, с оглядкой.

Поэтому и нет группы из ЦИР. Эти заботы взял