Фантастика 2025-170 - Анатолий Анатольевич Логинов

Гай и Валентина о чем-то разговаривали. За окном шелестела листва и слышались шаги – во дворе бродила Александра, не находя в себе желания либо смелости сидеть с братьями и сестрой за одним столом. Она оставалась снаружи вместе с другими цмоками, которые переправились сюда, потому что прежнее прибежище драконов было обнаружено и полуразрушено. Теперь они охраняли бывшее обиталище Роксоланы.

Воссоединившиеся Троян с Живой могли побыть вдвоем, в тишине, обмениваясь фразами любви, раскаяния и прощения.

Нам было необходимо залечить раны и хорошенько поразмыслить, понять, где находится лунный камень. И дождаться Яна, который собирал цмоков пекла, чтобы те ринулись в бой. Но у меня не было надежд, что я полностью приду в себя, пока не покину мир мертвых. Пусть тело и окропили мертвой и живой водой, уже не в первый раз, но это не могло до конца исцелить меня. Чрезмерно долго я пребывала в мире духов, вдыхая вязкий разряженный воздух. Я ослабла, держась из последних сил, плоть была изранена и вымучена неоднократно.

Когда я перекусила и выпила забродившего вина, и сидела, выдохшаяся и дрожащая в мокрой одежде, устроившись у горящего камина, поглаживая Кинли, свернувшегося клубком у меня на коленях, мое состояние заметила, как ни странно, Валентина и отвела наверх, в комнаты Роксоланы, чтобы помочь переодеться. И после, когда я облачилась в одно из множества похожих друг на друга черных платьев, которые так любила хозяйка дома, Валентина приказала мне поспать. Ян все еще не вернулся, и мы не знали, что делать дальше, а потому в запасе имелось немного времени, чтобы отдохнуть.

Я устроилась в комнате, в которой просыпалась однажды, где, как всегда, потрескивали поленья очага, имелось то же самое меховое пушистое одеяло, широкая кровать и окно, у которого я стояла нерушимо и смотрела на лес, пока Кинли мирно спал на постели.

Я ждала Яна, долго и самозабвенно, пребывая в беспричинной тревоге. Скрестив руки на груди, согреваясь и пытаясь успокоить себя, устремляла взгляд в лес, мельком пробегаясь по незнакомым драконам, но не находила среди них моего Яна. Шли минуты и, казалось, часы – а его все не было.

Сдавшись от холода и усталости, я легла в постель, укрывшись, однако, продолжая дрожать. И не сумела уснуть, не могла позволить себе сомкнуть глаз, ждала его, переживая. Когда услышала снаружи знакомый характерный хлопок, встала и посмотрела во двор.

Желтый цвет листьев, укрытых ночью, рассеивался голубыми молниями, мерцающими в плотном клубящемся паре.

Он вернулся.

Я смиренно следила, как он входил в дом, не замечая моего силуэта в окне, затем оторвалась от подоконника и ринулась подобрать меховую накидку, сохшую у камина. Она еще была влажной, и, оставив ее, я двинулась к выходу, чтобы спуститься, но дракон опередил меня, отворив дверь, у которой мы и столкнулись.

Ультрамариновые глаза Яна вглядываются в мое лицо, наконец-то не избегая меня за ушедший почти бесконечно продлившийся вечер.

И Ян смотрит открыто, безотрывно, в упор.

Он многое пережил сегодня из-за отца. Давний конфликт, который больно ранил вновь, прежде чем разрешиться. И я не знала, что он думал или чувствовал по этому поводу, но его взгляд был тяжелым и… уставшим.

И мне стало совсем не важно, какие вещи до этого ранили меня саму, и я кинулась к нему, чтобы утешить. Желая поддержать того, кто постоянно заботился обо мне.

Мы шагнули навстречу друг другу, и он обнял меня так крепко, как не обнимал никогда. Я уткнулась в ворот камзола и позволила Яну вцепиться в меня, сжать себя сильнее, чем требовалось, не протестуя от перебитого дыхания.

Он опускает голову, выдыхает у меня на плече, нависнув всем телом надо мной. Я глажу его по черным волосам, пропуская пряди через пальцы, потом перехожу к плечам, спине и чувствую, что моего сильного дракона сотрясает дрожь.

Его широкая горячая ладонь проводит по моим еще не высохшим волнистым волосам на затылке, по моей шее сзади, несколько раз ненавязчиво, мягко. Я поднимаю голову, заглядываю с переживанием в его глаза, надеясь не увидеть в них душевную боль.

Мы были близки в этот момент как никогда. Наше дыхание соединилось.

И в этот момент, когда я пытаюсь отмести прочь раздумья о пережитом, Ян чуть склоняется, находит мои губы своими, и я не успеваю осознать, как он целует меня.

Это было непривычно. Было искренне. Я знала – этот жест означал то, что он рад, что я в порядке. Ведь до этого момента я долго не была в безопасности. И сегодня он едва не потерял меня навсегда.

Наш поцелуй уже не походил на тот неловкий, который состоялся у меня дома на кухне, словно в прошлой жизни. Этот был другим. Обличающим трепетное, теплое желание, разливающееся у меня внутри. Желание быть рядом с Яном. Стать одним целым, говорить не на языке слов, а по-другому, безмолвно выражая чувства, которые я имела к нему. Родства, благодарности, привязанности, сопереживания, поддержки. Волнения друг за друга. Наша близость сейчас не знала преград и границ. Не имела рамок. Не облекалась в форму. Она просто существовала и была естественной. Это было так же просто и привычно, как делать вдохи.

Пронесенная сквозь всю мою жизнь, наша близость не имела начала и конца.

А после мы оба, запутавшись в своих мыслях, в страхах, в ощущениях, прижались друг к другу еще сильнее, вопреки всему, желая большей взаимности, большего, чем имели от привязанности сейчас, от своей безусловной, не поддающейся определению, любви.

Оторвавшись от моего лица, Ян подхватил мое уставшее тело, будто я была совсем беспомощной, и понес к кровати. Бережно уложил рядом с собой, укутал в мягкое меховое одеяло. Дракон был теплым, и я с облегчением прислонила голову к его плечу, пристроившись в уютных объятиях Яна.

Я ощутила, как моей макушки утешающе коснулись его губы. И замерли на волосах.

Как и сказала Валентина, не в том суть, что он не позволял себе любить. Хуже: он был уверен, что не способен на глубокую привязанность. Да, он дракон, но его одолевали совершенно обычные проблемы.

Поэтому он и держался на некотором расстоянии от окружающих. Ведь если он приблизится к кому-то, то лед растает, а опора разрушится. Но сейчас он оказался ближе, чем когда бы то ни было, наверное, потому, что столько раз меня терял. И теперь ему было проще меня не отпускать, чем находиться в постоянном поиске и переживании за меня.

Сон стремительно одолевал меня, и