Обратный отсчет - Токацин

Бронн фыркнул и встопорщил вибриссы.

— Свои меня живьём отправляли за ворота, — проворчал он. — Перебьются.

Вепуат хмыкнул.

— Это понятно. А из амменцев?

Бронн фыркнул ещё громче и ничего не ответил.

…В шлюзовой камере булькала вода — что-то кипело. Гедимин озадаченно мигнул — кипеть там было нечему.

— Sata! — Вепуат, шагнувший в шлюз первым, выставил руку поперёк прохода. Вовремя — ещё шаг, и Гедимин опрокинул бы два бочонка и уронил со стены растянутый мешок. Второй шлюз был открыт; в него тут же влетели Бронны и заверещали, оттаскивая с дороги бочонки. Один на бегу заглянул в мешок, довольно ухмыльнулся, сдёрнул его со стены и уволок в жилой отсек.

— У вас тут что, купальня? — Гедимин сверился с объёмом промежуточной цистерны и снова мигнул — Бронны успели слить половину воды. Сармат запустил «насос». За открытым шлюзом что-то булькнуло, зашипело и заклокотало громче прежнего.

— Свежий гриб за тушку, — донеслось из отсека — Вепуат уже пришёл туда, все Бронны столпились там же и перебирали принесённую дичь, возбуждённо повизгивая. Мрачный Уттунри стоял в дверях, на узкой «тропе», огороженной костяными бортиками. За «тропой» слоями лежал гравий, присыпанный песком. Воздух был тёплым и влажным. Из жилого отсека тянуло сквозняком. Заглянув внутрь, Гедимин увидел костяные штыри, вбитые в гнёзда вместо фонарей, и свисающее с них тряпьё. Бронны открыли настежь вентиляционные лючки, и мокрая одежда раскачивалась на ветру. «Высохнет быстро,» — подумал Гедимин. «Хоть это и не гзеш и жидкость не отталкивает. Чистоплотные аборигены…»

— Спасибо за пищу и воду, — пискнул кто-то из Броннов. — Но мы не знали, что ты приходишь так рано. Никто ещё не ел, да и мясо надо разрезать. Тильчи!

Бронн, быстро, большими глотками, вливающий в себя отвар курруи, вопросительно дёрнул ухом. Ему сунули что-то дымящееся на костяной рогульке и миску волокнистого месива. Вокруг заворчали.

— Быстро ешь и иди, — распорядился «командир» Броннов. — Не задерживай Равных Куэннам!

— Уттунри! — заверещал кто-то в «оранжерее». Гедимин повернулся на звук и увидел двоих Броннов у складчатого короба. Три ёмкости без крышек так и стояли под капающей из трубок водой. Из проёмов торчали бугристые части бесформенных свёртков. «А вчера они так не выпирали,» — подумал Гедимин. Он взялся было за сигма-сканер, но Бронны перестали визжать друг на друга и уставились на сармата, прижав уши. Уттунри показывал чуть меньше испуга — видимо, к сканерам успел привыкнуть.

— Ага! — Вепуат, уже без мешка на плече, но с маленьким пакетом у пояса, шагнул на слой гравия и заглянул в короб. — Всё идёт, как надо?

«Командир» Броннов выглянул наружу и указал на символ, крупно намалёванный на стене. Гедимин только сейчас обратил на него внимание — Бронны успели чёрным пигментом начертить что-то вроде крупного прорастающего семени. Торчащие ростки были вполне узнаваемы — так разворачивались молодые листья деревьев-валунов.

— Эйланнушу к нам добра, — ухмыльнулся Бронн, старательно прикрывая острые зубы. — Но с ней нельзя говорить голодным. Когда все поедят, тогда и начнём.

Вепуат довольно хмыкнул, но тут же слегка помрачнел.

— Таванкайю! Для меня-то чем быстрее, тем лучше. Но — день Пустоты тебя не смущает?

Бронн шевельнул вибриссами.

— Здесь, под рукой Пламени? В дни Земли? Здесь Пустота и не шевельнётся!

«Мать твоя колба!» — Гедимин, наконец сообразивший, о чём речь, сузил глаза. «Я забыл про это дикарство, сами дикари забыли, — Вепуат, ты-то зачем напоминаешь⁈ Вот сейчас затянули бы процесс на две недели…»

— Идём, Тильчи, — Вепуат повернулся к Бронну, допивающему отвар. Тот, пискнув, проскользнул мимо него в шлюзовую камеру, сунул мисочку и кость-вилку в углубление с водой, на бегу вытер руки о ком грубого волокна и выскочил в коридор. Сарматы догнали его уже там.

— Сейчас проверим твой скафандр, — сказал Вепуат Гедимину. — Тильчи не должен подвести. Его выбирали всем стойбищем.

Гедимин поморщился.

— Что за болтовня про Пустоту? Ты хотел, чтобы они затянули сев?

— Я хотел, чтобы все процессы прошли, как надо, — отозвался Вепуат, помрачнев. — Нельзя так взять и наплевать на важный фактор. Но если Таванкайю спокойна — ей виднее.

Тильчи молча оглядывался по сторонам — и, кажется, коридоры станции ему не очень нравились. Когда Вепуат открыл шлюз «грязной зоны», Бронн прижал уши к голове и угрюмо оскалился.

— Вот эта вещь, — проверещал Уттунри, показывая на маленький костяной стапель со «скафандром». Гедимин отметил, что Бронн до «вещи» не дотрагивается и кончиком когтя.

— Она из священного металла. Закроет тебя от незримой смерти. А тут камни силы, чтобы ты мог её поднять.

— В ней нет дырок, — Тильчи с опаской разглядывал «скафандр». — Чем там дышать, и что я услышу?

— Слышно будет плохо, — вздохнул Вепуат. — Поэтому запоминай всё сразу. Ты дашь зверям воду и пищу. А пока они едят…

…Иллюминатор из ипронового стекла толщиной с пол-ладони давал скверный обзор; Пожиратели были длинными плоскими силуэтами, Бронн — коротким, высоким и ярким. Гедимин следил, как он поддевает лопаткой смесь Би-плазмы, молотых ракушек и «фонящей» глины и суёт под каждые челюсти. Часть корма он высыпал отдельно, для тех Пожирателей, что ползали быстрее. Сармат смотрел на спинные чешуи. Пока они не топорщились.

— Снаружи видно и не будет, — сказал Вепуат. — Я ж не хочу, чтобы камень ему спину продавил.

— Он там делится? — спросил Гедимин. Вепуат кивнул.

— Сегодня ещё не было — но вчера видел новую клетку… Ну всё. Он за ними прибрал и выходит.

Створка шевельнулась, отползая в сторону. Тильчи, широко расставив руки, выбрался в санпропускник. Подвес рамочного радиометра дёрнулся кверху — и упал обратно, едва шлюз закрылся.

— А он немного набрал, — заметил Вепуат, глядя, как Тильчи смывает с себя невидимую пыль. Как-то он умудрился отряхнуть ноги от крупных фракций и не слишком выпачкать руки — и всё же «скафандр» слегка «фонил».

…Тильчи вывалился из брони и шарахнулся в сторону, тряся головой.

— Звери тебя не обидели? — спросил Вепуат. Бронн дёрнул ухом.

— В них много ума. Знаешь их речь? Уттунри! Чего не сказал⁈

Гедимин мигнул.

— Не сказал что?

Вепуат положил руку ему на плечо. Бронны верещали друг на друга — и расспрашивать их было, очевидно, бесполезно.

— Речь? Ум?