Сакрополис. Маг без дара - Сергей Николаевич Чехин

повисла на ремне и перестала издавать какие-либо звуки кроме чуть слышных стонов. Я стоял достаточно близко, чтобы видеть не только силуэт, и то, во что превратилась узкая аккуратная спинка, вызывало оторопь и дрожь. Кожа не лопнула, несмотря на крайнюю нежность, однако взбухла уродливой сеткой рубцов – каждый толщиной в половину мизинца. Местами – там, где на плетках бугрились узлы – проступили капельки крови, но я даже думать не хотел о том, что будет еще через десяток плетей.

– Подлечите ее, – неожиданно распорядился мучитель. – Если она потеряет сознание, то не прочувствует половину отмерянной кары.

– Хватит… – тихоня в очках взмолилась сквозь слезы. – Пожалуйста… смилуйтесь над ней…

Я медленно повернулся и сжал рукоять так, что затрещали волокна. Если ублюдок вздумает выпороть еще и студентку, далеко не факт, что у меня получится сдержаться. Импульсивность – не самая яркая моя черта, но у всего есть предел, в том числе и у терпения.

– Смиловаться? – Картер подошел вплотную к девушке, и та опустила заплаканные глаза. – Разве это похоже на жестокое наказание? Разве с ее ран упала хоть капля крови? Ты должна не просить, не умолять, а благодарить за то, что я не растерял в походах все свое благородство. А ведь в моей коллекции есть такие экземпляры, что кожа потом свисает лоскутами. А теперь будь умной и послушной девочкой и принеси извинения. Я вижу твои благие намерения и боль за любимого преподавателя. Поэтому слов вполне хватит, чтобы искупить свою дерзость.

– П-простите… – пролепетал дрожащий голосок.

– Вот видишь – ничего сложного. Я же не прошу ползать на коленях и целовать мне ботинок. Ведите себя, как подобает, и никто не пострадает. Вы закончили, господин Зарубин?

– Да, лорд-коммандер, – Захар стряхнул остатки золотого тумана с пальцев и отошел в сторону. Поработал клирик на славу – рубцы превратились в едва заметные красные полоски, как от расчеса. Однако Алина все равно не могла стоять прямо и с трудом дышала.

– Славно. Продолжайте, ваше сиятельство.

Плеть со свистом упала промеж лопаток. Проректор выгнулась дугой и дергано заплясала на цыпочках, словно ужаленная током балерина. Всхлипы позади стали громче – мучитель явно не считал их помехой для «воспитательного процесса», и многие колдуньи не сдерживали слез.

Плакал и Зых, промокая веки платком, и старика было еще жальче, чем узницу напротив. Рауль стоял мрачнее тучи, Олег едва не прожег плиты под стопами от гнева, Вивьен закрыла рот ладонью и смотрела на мучения подруги сквозь широко расставленные пальцы.

На пятнадцатом ударе несчастная потеряла сознание. Клирик тут же бросился к ней и воздел ладони над истерзанной плотью, и все же девушка очнулась далеко не сразу.

– Лорд-коммандер, – процедил Захар, с трудом сохраняя спокойствие. – Она едва держится. Боюсь, еще пять плетей – и придется класть в лазарет.

– А вы не бойтесь, ваша светлость. Не бойтесь. Совершить проступок и получить снисхождение – это дурной пример. Тогда все усвоят, что можно творить что угодно, а потом пустить слезу и прикинуться бедной зайкой. В исполнении приговора есть незыблемый постулат: больше – пожалуйста, меньше – нельзя.

Я старался делать паузы между замахами, то и дело потирая плечо – мол, устал, сустав болит. Не знаю, заподозрил ли британец подвох, но вмешиваться и понукать не стал. Когда же счет вышел, громилы медленно опустили Алину на пол, сняли путы и вернулись на свои места.

– Отнесите ее в больницу, – распорядился Картер. – И не забудьте, что к полуночи вам надо добыть пуд кристаллов.

Захар накинул на волшебницу куртку, взял на руки и понес в левое крыло. Я же стоял на месте с опущенной плетью и неотрывно смотрел на то место, где лежала подчиненная. Студенты торопливо шли к лифту, а я не смел даже покоситься в их сторону, потому что злобные взгляды жгли спину не хуже кнута.

И хоть в самом избиении моей заслуги нет, я и только я виноват в том, что не сумел выиграть спор. Ведь если бы не дурацкое падение в пропасть, если бы не настойчивое требование отыскать загадочный самородок, мы бы справились с задачей и никто бы не пострадал.

Дерьмо… От взлета до падения – один шаг, да и тот чертовски короткий.

Я стоял как вкопанный, пока не остался в холле один. Затем поднялся в покои, отправил Еву погулять и налил полный стакан виски. Хотел хряпнуть залпом и как следует нажраться, но замер с поднесенным к губам напитком. В янтарной глади отразилось лицо – лохматое, с отросшей неухоженной бородой и заметно опухшее от неуемных возлияний.

В мутном зеркале я видел истинного виновника всего, что случилось. Если бы я меньше квасил, а больше узнавал о мире и развивался, подобной напасти бы попросту не случилось. Моя лень, жажда легких развлечений и наплевательское отношение ко всем, включая себя – вот настоящая причина проблем и неудач.

И не только в этом мире, но и на Земле, где все сложилось бы иначе, если бы я проявлял больше сочувствия, а не хлопал дверьми и не крутил факи. Я всегда отталкивал тех, кто был хоть на йоту успешнее. Считал их достижения проявлением вселенской несправедливости, а не банально замаскированную зависть.

Да, у моей ершистости есть объективные причины, но вместо того, чтобы осознать их, проработать и выправить, я поддался им целиком и полностью и стал тем, кем стал: перевалившим за экватор жизни одиноким лузером без надежд, мечтаний и перспектив. И даже получив новое рождение, новый статус и новый шанс, благополучно пролюбил запредельную фору, что могла открыть доселе невиданные горизонты.

Дрогнувшая рука пустила волну, а отражение исказилось и словно расплылось в ехидной ухмылке. Куда ты денешься, неудачник и бездарь? От своей натуры не сбежать, так что смирись и не рыпайся, а то факапнешься уставшим.

От осинки не родятся апельсинки, а талант нельзя заработать – он либо есть, либо нет. И вся твоя убогая писанина – прямое тому подтверждение. Сколько полновесных романов ты выдал? Двадцать пять? Ну и сколько миллионов заработал? Сколько людей вспомнят твое имя? Да чего так далеко заглядывать? Сколько рукописей издали на бумаге? Две? И те в мягком переплете и в умирающей и больше никому не интересной серии?

Слушай, безногий не победит в марафоне, безрукий не подтянется сто раз, а немой не выиграет песенный конкурс. Так зачем страдать? Зачем раз за разом биться лбом в стену в глупой надежде хоть на какие-то изменения? Кем родился – тем и