Призраки истины - Сергей Иванович Недоруб

– Даже не хочется вникать в смысл этих слов.

– Ты уже вник, просто цепляешься к формулировке. Суть тебе ясна.

– Да, наверное. – Шептун понял, что снова возится с ветками, расщепляя их вдоль, и с настойчивостью приказал себе прекратить. – Сенатор, мне не нравится одна вещь. У меня появилось столько свободного времени, что его некуда деть. Заживание ран – это не оправдание.

– А ты так стремишься потратить свое время на что-то другое?

– На полезное дело, например.

– Привести себя в порядок – это пустая трата времени? Тогда что же считается тратой полезной?

– Ну… – сталкер постарался подобрать слова, – сделать что-то общественно важное… Или просто объективно хорошее. Не могу подобрать сравнения. Посадить дерево, скажем.

– Кто же мешает? Вперед. Иди и сажай. Земель здесь много, а на болоте как раз можно найти семена таких растений, от которых любой ваш ботаник за голову схватится. Наверняка что-нибудь да прорастет, и у тебя появится право назвать получившийся образчик флоры своим именем.

– Да ты издеваешься.

– Почему ты так решил? Ты озвучил проблему, я дал тебе решение. Раз оно показалось тебе необычным, значит, таковым был вопрос. А ведь тебя интересуют куда более странные вещи – например, зачем тебе столько здоровья, куда его девать, как лучше потратить.

– Вроде того.

– Шептун, здоровье – это не ресурс. Оно не измеряется в процентах от общего максимума и в принципе не предназначено для того, чтобы служить статьей расходов. Но твоя ошибка не уникальна – почти все люди пытаются подходить к вопросу здоровья с собственной проградуированной шкалой и пытаются измерять ею свою жизнь.

– А как же усталость? – не унимался Шептун. – Как же некий запас душевных и физических сил? Ведь они существуют, они могут уменьшаться и восстанавливаться.

– То, что ты назвал, не выходит за рамки общего здоровья. Это лишь естественные этапы жизнедеятельности, перемены в которых вполне натуральны. Ты же не считаешь мочеиспускание проблемой, с которой стоит бороться?

– Да уж…

– Сон должен точно так же очищать душу, как он лечит тело от усталости. Поэтому каждый раз, засыпая, выбрасывай все из головы.

– Даже хорошее?

– Все. Иначе твое хорошее быстро превратится в нехорошее. Это обычно и происходит, если пытаться выстраивать перед собой светлые образы в момент усталости. Увидишь столько разных граней одной и той же сущности, что сам не поверишь.

– По поводу сна… – Шептун зевнул. – Есть у меня идея, как лучше расшифровать твою, это… сущность слов. Можно завалиться на бок и посмотреть, какие есть у нее грани, да и вообще…

– Мы продолжим, когда ты проснешься, – согласился Сенатор. Перед ним уже лежала солидная кучка рукотворного хвороста.

Маркус потыкал в нее носом, словно проверяя на прочность. Посмотрев на Сенатора, он взмахнул огромным хвостом. Шаман слегка наклонился, заглянул коту в глаза.

– Ты не боишься неизведанного, – произнес он. – Ты знаешь, как устроен мир и чего нужно опасаться. Умный малыш. Твою бы дальновидность да твоему хозяину.

– Я все слышу, – сонно пробурчал Шептун.

– Тебе все приснилось. Спи, завтра у нас важный день.

Глава 13

Важные дни

Завтрашний день действительно оказался важным. Шептун вроде бы ничего особенного не делал, но в Зоне ему еще не приходилось заниматься ходьбой без цели, дышать с концентрацией на процессе, тщательнее пережевывать пищу и выполнять еще множество подобных дел. На первый взгляд они отнимали у него время, зато качество его жизни при этом повышалось. Сталкер не мог выделить что-то одно, всеобъемлющее действие, которое объясняло бы, почему ему внезапно стало хватать для сна меньше часов, а каждый вчерашний день в сравнении с сегодняшним казался депрессивным и нерациональным. В конце концов Шептун все принял как должное – однако еще много времени потратил на то, чтобы в это поверить.

– Каково твое самое яркое воспоминание? – спросил Сенатор, сидя на земле и выискивая, как уже знал сталкер, съедобные корни. – Есть что-то такое, что повышает тебе настроение всякий раз, как ты об этом вспомнишь?

– Есть, – ответил Шептун, недоумевая, как шаман различает с поверхности, где эти корни находятся. – И достаточно много.

– Много? Ты счастливый человек.

– Я должен припомнить самое лучшее?

– Не обязательно. Вспомни просто то, что повышает тебе настроение.

– Да был один курьез, – усмехнулся сталкер. – Рассказать?

– Расскажи.

– Ничего особенного, если подумать. Мне было лет шесть, родители сводили меня в луна-парк. Катались на американских горках, ели сахарную вату, павильоны всякие разглядывали.

– Должно быть, такое у вас было редко?

– Да, редко. Но не это мне запомнилось больше. После аттракционов мне захотелось мороженого, но родители отказали.

– И что ты сделал?

– Ничего, просто погрустил немного. Когда отец пошел за машиной, мама уволокла меня к ларьку и купила крем-брюле, сказав, чтобы я ел быстрее, а то папа увидит. Ну я ем, давлюсь, стараюсь побыстрее, а машины все нет. Мама пошла искать, а отец подъехал с другой стороны с брикетиком «Лакомки». Говорит, мол, ешь скорее, только маме не говори.

– Хорошее воспоминание, должно быть.

– Да. – С лица Шептуна не сходила улыбка. – Я с тех пор никому из них об этом не рассказывал. Но только сейчас понял, что они наверняка обо всем догадались. Столько лет мне казалось, будто я храню большую семейную тайну. Что-то такое, что сдерживает семью вместе.

– Что сейчас с твоими родителями?

– Живут под Питером.

– Неужто в метро?

– Нет, просто за городом.

– Счастливый ты человек, Шептун, – повторил Сенатор. – Теперь вспомни, как ел то мороженое.

– Зачем?

– Просто вспомни.

Шептун попытался представить, как все происходило, и неожиданно разразился хохотом.

– Сенатор, давай не будем, – предложил он. – Что было, то прошло, все равно воспоминаниями сыт не будешь. Хотел бы я сейчас мороженого, не спорю.

– Съешь его заново! – настоял шаман. – Вспомни, как это было! Хоть жестами повторяй, если надо, но вспомни.

– Жестами не получится. Я с тех пор в росте прибавил раза в два с половиной.

– Не прибавил. Тебе сейчас шесть лет, ты стоишь не посреди болота, а в луна-парке, после американских горок, и поедаешь мороженое. Ну!

– Да представляю я, представляю. – Шептун с удивлением обнаружил, что сердце колотится сильнее, а в животе появляется давно позабытое ощущение. – Помню, как лучи на нем отражались. Шум вокруг… Какой-то карапуз лопает пончики.

– Дальше.

– Дальше все. Говорю же, я ел быстро.

– Вспоминай «Лакомку».

– Я про «Лакомку» и говорил. Крем-брюле я уже давно слопал.

– Начинай заново.

– Может, хватит? И так две штуки съел.

– Давай еще, не потолстеешь.

Шептун сжал кулаки и посмотрел на них по