Призраки истины - Сергей Иванович Недоруб

– Самопал, Самопал, – проговорил сталкер. – Выходит, я не меньший эгоист, чем ты. А может, и больший. Да, определенно больший.

Шептун привычно потянулся за флягой, обыкновенно притороченной к пояснице, и не нашел ее, отчего ему стало грустно. С тоской он осознал, до чего любит привычный образ жизни. Однако… Сам учил новичков, будущих «набатовцев», не привыкать ни к кому и ни к чему – и сам же, как оказалось, не может преодолеть стремление создать домашний уют.

– А может, и не надо с этим бороться? – прошептал он. – Уйти из Зоны… Попробовать начать все сначала.

Потерев лоб, Шептун попытался вспомнить жизнь до Зоны, и ему тут же стало совсем тошно. Не о каждом событии хотелось вспоминать, но в память вгрызлись именно те, о которых хотелось бы забыть. Перед внутренним взором сталкера всплывали образы один за другим, и ни один не задерживался надолго. Мир за Барьером продолжал существовать без его участия. Было бесполезно спорить с фактом, что своим уходом в Зону Шептун не поставил жизнь на паузу, как ему хотелось, а только лишь выбил себя из системы.

Кот навострил уши, и сталкер сосредоточился.

– Кто там? – спросил он.

– Это я, – послышался голос Сенатора. – Ты, я вижу, уже проснулся.

– Ага, – ответил Шептун, стараясь говорить так, словно они с Сенатором друзья с детства. При зависимости от странного знакомца лучше было вести себя именно таким способом.

Шаман появился в том же облике, в котором уходил. Казалось, он за сутки даже плащ не расстегивал.

– Прошу меня извинить за уход, – произнес Сенатор, стаскивая котомку на пол. – У меня были дела в центральных районах.

– Какие дела?

– Осмотреть другого пациента, – ответил Сенатор, глядя в глаза. – И заодно добыть для тебя медикаменты. Это честная сделка. Меня часто спрашивают, чем можно отблагодарить за медицинские услуги. В таких случаях я прошу запас лекарств, троекратно превышающий то, что я затратил на данного человека. Без учета потраченного времени.

Шептун ощутил укол стыда.

– И что, все соглашаются? – спросил он, стараясь говорить безразлично.

– Нет, не все. Отсюда и троекратная ставка. Впрочем, Трясинный Доктор поступает намного туманнее, предлагая пациентам самостоятельно решать, во сколько они оценивают свою жизнь. Я же придерживаюсь мнения, что этот вопрос слишком сложен и неопределен, а ответ на него зависит от множества изменчивых факторов.

Расстегнув мешок, шаман вытащил пластиковую бутылку воды.

– Это тебе, – сказал он. – Из хороших новостей – я освободился на долгий срок и не имею ничего против того, чтобы остаться здесь на некоторое время. Сейчас я осмотрю твою рану.

– А из плохих новостей? – спросил сталкер, отвинчивая крышку одной рукой.

– Надвигается Выплеск. Так что у нас есть еще одна причина перейти отсюда в подземелье.

Шептун попытался переменить позу.

– Я смогу добраться до спуска? – спросил он. – Просто скажи, смогу ли. Если да, то я пойду.

– Хорошая формулировка. Сможешь, но я тебе не позволю. Рана снова откроется. Я же говорю, лежать тебе надо.

– А как в туалет ходить?

– Стало быть, по первому пункту у нас нет возражений.

Быстрые пальцы Сенатора перебирали содержимое мешка.

– Тут у нас антибиотики. Именно то, что тебе нужно. Проникающее ранение – пустяки. Вот опасность заражения – другое дело.

– Я знаю.

– Я просто напомнил.

Шептун молчал, глядя, как Сенатор вскрывает упаковку с бинтом. Давно сталкер не видал в Зоне столь качественных перевязочных материалов. Он задумался, у кого же Сенатор все это выменял.

– Ты сказал любопытную вещь про Доктора, – произнес Шептун. – Все прикидываю, сколько бы заплатил ему я сам. Думаю, что ничего.

– Вот как?

– Да. И Самопал бы не заплатил. И Маркус. Но все мы сделали, вернее, не сделали бы этого по разным причинам.

– Очень интересно, – заверил Сенатор. – Продолжай.

– Самопал попросту ни во что не ценит свою жизнь. Он пальцем не шевельнет, чтобы отплатить за помощь.

– Судя по тому, что ты про него рассказывал, это не вызывает возражений.

– Маркус не заплатит, потому что потребность в помощи у него исчезнет. Только если он почувствует, что Доктор нужен ему регулярно, то поселится в его доме и будет всеми силами демонстрировать свою незаменимость.

Сенатор рассмеялся.

– Да, твой ушастый друг такое может.

– А я не заплачу́, потому что меня вечно будет что-то останавливать, – закончил Шептун. – В глубине души я буду хотеть быть благодарным. Буду мечтать о миллионе долларов, который смогу подарить Доктору вместе с лимузином. Буду щедр на намерения и готов расстаться с тем, что не имею. Но на деле я даже не помогу ему в ответ, мне всегда будет не хватать для этого времени. Я не сказал, что не хотел бы этого, просто стараюсь быть реалистом.

– У тебя уже глаза закрываются, – проговорил Сенатор. – Приступ слабости, это нормально. Тебя потянуло на откровенность, из-за которой ты сможешь снова замкнуться в себе. Так что давай сначала вернем тебя в мир здоровых – и уже затем поговорим о лимузине.

– Сенатор…

– Что?

– Я не Самопал. Слышишь? Может, я не Маркус, но точно не Самопал.

– Слышу, слышу, дружище. Не переживай. Я никогда не расцениваю как жестокость то, что может быть объяснено банальной глупостью.

Глава 12

Выздоровление

Шептун не помнил, как и когда очутился под землей. Он лишь смутно вспоминал, как что-то тащило его вместе с матрасом по ступенькам, и каждое движение отдавалось приступами глухой боли в позвоночнике. Почему именно там, Шептун сказать не мог. В его голове крутились обрывки знаний о взаимосвязи органов тела и нервных окончаний, и сталкер сам не знал, откуда у него эта информация. Он помнил, как иногда приходил в себя от холода и снова проваливался в забытье. Образ Маркуса был самым теплым во всех отношениях, в моменты тошноты сталкер вспоминал кота, и ему тут же становилось легче.

Временами он открывал глаза, долго глядя в неизвестные своды над собой, не осознавая, где он и что находится вокруг. Должно быть, так гибнут в аномалии, когда страх отступает перед новизной ощущений. Никакое событие не может быть страшным тогда, когда оно уже произошло. А что не случилось, то не может причинить большего вреда, нежели страх. Шептун раскалывал на части известный ему мир, фундаментальные базы и собственное прошлое и позволял выводам самостоятельно выстроить для него новые результаты, сформировать свежую вселенную, в которой можно было бы прожить оставшиеся мгновения. Сталкер