Призраки истины - Сергей Иванович Недоруб

величайшие силы, – сказал Сенатор. – И настолько самобытные, что стараются не вступать в противоречие. Ведь где есть одно, там обычно не бывает другого.

– А что сильнее? Страх или смех? Что в конечном счете приводит к победе?

– Смех.

– Точно?

– Я могу доказать тебе это прямо сейчас. Назови мне единственную вещь, способную преодолеть самый сильный страх.

Шептун поразмыслил.

– Нежелание показаться смешным, – ответил он.

– Именно! – Сенатор щелкнул пальцами. – Так что не думай об ужасах «Лезвий» и перспективе погибнуть под их остриями. И сам не пытайся победить их своим грозным видом. Иначе это заведет тебя туда, где нет комфорта.

– Ну ладно, – бодро сказал Шептун, чувствуя бурление в животе. – Покуда суровый дядька во мне стремится выползти и распространить в Зоне свою месть, смеющийся обжора напоминает об ужине. Что там у нас? Неужто опять консервы?

– Ну что ты? Свежие овощи.

– Ого! У кого ты их выменял? И на что?

– У военных, взамен на услуги стоматолога.

– Мало взял, Сенатор. Унять зубную боль – это по меньшей мере на мешок апельсинов потянет.

– Да уж, – вздохнул шаман. – Пожалуй, я начинаю скучать по брутальному сталкеру, который не признавал иной пищи, кроме кильки в томатном соусе.

– Он слег с отравлением. Так где там твоя капуста?

* * *

Шептун стоял между трех деревьев, служащих ориентиром для каждого, кто знал, что в этом месте находился спуск под землю. Таковых было немного. Даже в «Набате» не знали, где именно на Технопроме можно спуститься в катакомбы института, хранящего никому не нужные тайны и давно позабытые разработки. Как это часто и бывает, люк вниз находился под самым носом у потенциального исследователя, но, судя по отсутствию чужих следов в самом низу, мало кто знал про это место. Или же старался не соваться туда. У Шептуна было целых два свидетеля, готовых подтвердить безопасность катакомб. Сенатор и Маркус.

– Тебе нужно вентилировать легкие, – сказал шаман. – Потому мы здесь и стоим.

– Ага.

– И побольше ходить не забывай. Разрабатывай мышцы тела заново.

– Я не могу слоняться просто так. Требуется конкретика. Мне нужно перемещаться из одной точки в другую.

– И с такими запросами ты собрался искать «Лезвия»?

Сталкер взял кота на руки и пошел вперед, чувствуя себя нелепо.

– А если за нами наблюдают? – спросил он.

– Рядом никого нет. Я это знаю.

– Откуда?

– Считай, что у меня чувствительность к постороннему взору. И потом, с чего ты решил, что мы кому-то нужны?

– Разговоры, разговоры, – вздохнул Шептун. – Как легко ими отгородиться от окружающей действительности.

– Это вовсе не легко, и тебе лучше освоить это умение. Мир крутится вокруг тебя, забыл?

– Иногда мне хочется, чтобы он замер.

– Для этого достаточно замереть и тебе, но толку будет мало. Мир просто сочувственно понаблюдает за твоим тихим увяданием и продолжит активничать с тем, кто не настолько пессимистичен.

– С тобой, должно быть, бесполезно спорить, правда?

– Спорить всегда бесполезно.

Шептун продолжал идти, ускоряясь. Что-то изменилось. Мир виделся ему в новых тонах.

– Все не так, как обычно, – признался он. – Как-то… иначе.

– Говорят, такое бывает, если внезапно почистить зубы.

– Я не шучу, Сенатор. Все другое. Воздух, звуки. Словно я и не в Зоне.

– И рост тоже другой?

– А?

– Ты перестал сутулиться. Это тоже на что-то влияет.

Шептун был вынужден признать, что так оно и есть. С удивлением он огляделся по сторонам.

– Я чувствую себя другим человеком, – признался он. – Хотя качественных изменений не произошло.

– Они происходят прямо сейчас. Ну-ка, выпрямись. Сильнее!

Шептун попытался распрямить позвоночник, как на детском утреннике.

– Еще сильнее!

– Я так назад упаду!

– Я не знаю, почему ты за все эти годы да при таком ритме движения еще не упал вперед. Представь, что ты распрямившаяся пружина. На тебя не влияет ни гравитация, ни какая-либо другая сила, кроме одной – внутренней.

Шептун вытянулся, подумывая от досады встать на цыпочки, чтобы шаман отстал.

– Вот так, – сказал Сенатор удовлетворенно. – Теперь ты ровно стоишь.

– По-моему, я стою почти мостиком, как Триумфальная арка.

– Ты стоишь ровно. У тебя сместились все ориентиры. Привыкай к своему новому состоянию.

– Точно?

– Если хочешь, поставь кота себе на голову и убедись.

– Нет, спасибо.

Шептун продолжал идти, пытаясь представить, как выглядит со стороны. Наверняка так, словно проглотил палку.

– Сталкеры так не ходят, – настаивал он на своем. – Так ходят только политики да в кино.

– Люди, умеющие держаться достойно, становятся политиками и кинозвездами, ты это хотел сказать?! Или ты боишься выглядеть уверенно?

– Одно дело выглядеть уверенно и совсем другое – быть таким, Сенатор.

– А что проще? Создать уверенность на пустом месте или же сделать вид?

– Конечно, сделать вид.

– Вот именно.

Шептун совсем запутался.

– Так мне что, попросту так и ходить, подобно аисту? – спросил он.

– Ты сейчас принял естественное положение взрослого человека, – стал объяснять шаман. – Твои внутренние органы перестали давить друг на друга, нервные окончания больше не допускают ложного реагирования. Кровь циркулирует резвее, скелет действительно соединяет и удерживает все части тела вместе. Это подобно тому, как выбраться из душного подвала на свежий воздух. Это выздоровление, Шептун. Ты не думай, будто меня заботит в первую очередь твое ранение. Оно пустяк по сравнению с тем физическим и духовным смятением, в котором ты пребывал до него.

– Может, ты и прав, – сказал Шептун, не узнав собственный голос. Он зазвучал басистее, с повышенным резонансом.

– Газообмен в легких проводится качественнее, ничего особенного. Впрочем, если ты не злостный материалист, то готовься удивляться. Источником удивления будешь ты сам.

– Поглядим, – хмыкнул сталкер.

– Вот именно, мой друг. Вот именно.

* * *

– Ну что? – спросил Сенатор. – Чувствуешь изменения?

Шептун пробовал расщеплять ветки так, чтобы сэкономить как можно больше дров для вечернего костра. Однако против филигранной техники Сенатора у него получалось лишь неумелое ковыряние. Заслышав вопрос, Шептун с облегчением бросил заниматься подражательством и сел по-турецки.

– Изменений уже столько, что я не успеваю к ним привыкать, – ответил он. – Хочу привычно похрустеть шеей, а не хрустит, зараза. Головой так мотал, что болит теперь.

– Значит, больше не надо этим заниматься.

– Дырка в животе беспокоить перестала, – продолжал сталкер. – Только легкое покалывание. Вроде не досаждает.

– Так и должно быть. Следи, чтобы рана снова не открылась.

– Стараюсь.

– Тут стараться не нужно. Просто следи.

– Угу. – Шептун поправил подобие широкого ремня, которое теперь носил, снимая лишь для смены перевязки. – Еще Маркус ко мне ластиться начал. Ночью на грудь залез. Так сладко храпел, что я повернуться боялся – упадет еще.

– Вот это действительно хорошо, – произнес шаман с удовлетворением. – Улучшение телесного состояния начало влиять на биоэнергию,