Эволюционер из трущоб. Том 13 - Антон Панарин

— Михаил Даниилович, инвентаризацию закончил. Можем идти, — доложил Макар, деловито поправив ворот рубахи.

— Сейчас пойдём, — кивнул я. — Кто из вас Колька? — спросил я у трудяг, и из толпы тут же вышел здоровенный детина. — Держи. Вызовешь матери лекаря. — Я протянул ему десять тысяч рублей, отчего челюсть парня поползла вниз, а толпа взволнованно зашепталась. — А вы продолжайте трудиться! Постараюсь решить проблему с оплатой в ближайшее время.

Трудяги, радостно гудя, двинули вглубь завода, а мы с Макаром поплелись на выход. Я толкнул друга плечом и спросил:

— Ну, что скажешь? Всё плохо?

— Серединка на половинку, — хмыкнул Макар. — Треть станков простаивает, так как нет запчастей, однако, заводчане продолжают выпускать продукцию, не срывая сроки поставок. Трудятся порой в две смены. Не понимаю, откуда такой энтузиазм, ведь им зарплату не платят уже четыре месяца.

— Выходит, работники хорошие, а работодатель козёл?

— Типа того, — усмехнулся Макар. — Надеюсь, на остальных предприятиях дела обстоят хоть немногим лучше, иначе придётся где-то срочно раздобыть сотни миллионов ряпчиков для покупки запчастей и выплаты зарплат.

— А если мы Юсупова на органы сдадим, как думаешь, этих денег хватит, чтобы трудягам выплатить зарплату?

— Чего? — ошалел Макар от такого предложения.

— Забей. Просто мысли вслух, — улыбнулся я.

Мы вызвали такси и поехали обратно в гостиницу. Серое небо было серым всегда. Утром, днём, вечером, даже ночью казалось, что темнота здесь с оттенком серости и привкусом пыли. Да уж… Неплохо бы открыть тут молочную ферму с моими мутировавшими бурёнками. За работу в таких условиях сотрудникам полагается бесплатное молоко за вредность.

Но несмотря на всю серость, на улицах Челябинска бурлила жизнь. Рабочие после смен радостно бежали домой, а те, кто ещё не успел обзавестись женой и детьми, неслись в питейные заведения, где их уже ждали красотки на любой вкус и размер.

Проезжая мимо бара «Разгульная жизнь», увидел тощего как щепка парня, стоящего в обнимку с двухсоткилограммовой дамой. Пышка кокетничала с работягой, а тот, судя по выражению лица, был неимоверно счастлив. Свернув за угол, проехали мимо лютой потасовки. Три десятка заводчан выбивали друг из друга всю дурь.

А неподалёку в парке мужики играли в нарды, шахматы и шашки. Тихо, мирно, сосредоточенно. Мимо них прохаживались мамаши с колясками, на которых никто не обращал внимания. Только серые от пыли деревья раскачивались под лёгким ветерком.

Наконец-то мы вернулись в гостиницу. Ворчливой старухи на ресепшене уже не было, её место заняла молодая девчонка с горящими глазами. Поздоровавшись, мы поднялись на второй этаж и вошли в номер. Внутри было душно и пахло дешёвым освежителем воздуха. Настолько дешевым, что перехватило дыхание от этой вони.

Пришлось распахнуть окна и насладиться Челябинским смогом. Это всяко лучше, чем нюхать освежитель. Хотя какой, к чёрту, освежитель? Он скорее «одушнитель» воздуха. После дня на заводе я был весь липкий от пота. Хотелось искупаться, но едва я сел на кровать, усталость взяла своё. Зевнув, прилёг ненадолго. Буквально на секундочку, а в итоге, едва коснувшись головой подушки, уснул.

Тем не менее, сон оказался скоротечным. Из открытого окна лилась прохлада, аромат дыма и мат. Разлепив глаза, я заметил, как на стенах пляшут сине-красные огоньки, а ещё появился звук удаляющейся сирены. Вскочив с кровати, я шагнул к окну и замер.

На горизонте пылало огромное яростное пламя. Завод, который мы осматривали днём, охватил огонь, пожирая его без остатка. Оранжевые языки пламени поднимались высоко в небо, окрашивая ночь тревожными оттенками алого.

— Твою мать! — процедил я сквозь зубы, сжимая кулаки.

— Мих, чё там? — устало спросил Макар, подойдя к окну. Когда он увидел, как горит завод, тут же проснулся окончательно и выпалил. — Вот же падла! Готов спорить, это сделал тот козёл одноглазый!

Я резко развернулся и уже был готов отправиться на поиски негодяя, чтобы свернуть ему шею, как вдруг заметил на полу перед дверью маленькую, аккуратно сложенную записку. Подняв её, быстро развернул листок и прочитал послание:

'Упрямство — это, конечно, хорошо. Но чтобы не сгореть на работе, надо вовремя позолотить ручку. Каждый день промедления будет стоить на один процент дороже. Сейчас я прошу лишь пять процентов от прибыли. Подумайте над моим предложением, Михаил.

С уважением, Кирилл Вячеславович'.

Я сжал записку в кулаке и тут же схватил телефон, набрав номер Юсупова. Через несколько секунд сонный голос Андрея послышался в трубке:

— Михаил? Что-то случилось?

— Да, твою мать, случилось! — резко проговорил я. — Только что твой завод спалил некто Кирилл Вячеславович. Ты знаешь этого типа?

На том конце телефона повисла тяжёлая напряжённая пауза, затем Юсупов глубоко вздохнул и ответил:

— Ты отказался платить, так ведь?

— Само собой! — вспыхнул я. — С какого чёрта я должен спонсировать местный криминалитет?

— Михаил Даниилович, пойми, он не просто лидер профсоюза. А ещё и местный авторитет. Вся шпана в моих владениях ходит под ним. Кирилл Вячеславович держит город в ежовых рукавицах. Ты не подумай, я сам пытался его найти и придушить, вот только ничего не вышло. Местные его покрывают, потому что он то тут, то там помогает деньгами, защитой, продуктами, лекарствами, да много чем. — Андрей вздохнул и добавил. — Послушай мой совет. Лучше заплати ему и считай, что эти деньги ты потратил на найм охраны для предприятий. Это намного выгоднее, чем бороться против Кирилла Вячеславовича.

Я помолчал пару секунд, переваривая услышанное, затем стальным тоном заявил:

— Так не пойдёт. Я разберусь с этим выродком раз и навсегда. Но за доставленные мне неприятности, ты уменьшишь стоимость своих земель на сто миллионов рублей.

Юсупов тихо застонал, словно его ударили в живот, но через мгновение с явной неохотой согласился:

— Хорошо, Михаил. Пусть будет по-твоему. Сто миллионов скидки, и ты устраняешь эту проблему. Только будь осторожен, иначе пламя может перекинуться и на твои земли.

На это я лишь усмехнулся:

— Не переживай, Андрей. Очень скоро этот ублюдок пожалеет, что перешёл мне дорогу.

Положив трубку, я глубоко вдохнул и посмотрел в окно на бушующее вдалеке пламя. В моих глазах отразился огонь, а внутри закипела ярость.

— Эх, Андрей, Андрей. Твой папаша по-настоящему сошел бы с ума, узнай он, что ты платишь дань какому-то оборванцу,