Лекарь в мире ЗОМБИ 6 - Сергей Леонидович Орлов

— Съебись с дороги, — прохрипел я. Каждое слово давалось с трудом, будто горло засыпали битым стеклом. Собственный голос звучал чужим, надтреснутым, как у смертельно больного.

Тарн сдвинулся в сторону. Не шагнул как человек, а переместился, словно его тело работало на каких-то других принципах. Ни напряжения мускулов, ни инерции, ни малейшего намека на естественные движения. Он просто оказался на несколько сантиметров левее.

— Агрессивная реакция соответствует моим прогнозам, — сообщил он, продолжая сканировать меня своими безжизненными глазами. Лампа над головой мигнула, на секунду погрузив коридор в темноту, и в этой вспышке его зрачки блеснули металлическим отражением. — Твоя биологическая система адаптируется к модификациям. Аудиальные и визуальные галлюцинации находятся в пределах ожидаемых параметров.

Галлюцинации? Внутри черепа пронеслась волна раскаленной ярости. Мертвецы вопили в моей голове — каждый голос отчетливый, персональный, наполненный болью и ненавистью. Шепот, крики, мольбы сливались в какофонию, от которой хотелось разбить голову о ближайшую стену. Это не галлюцинации, а эхо душ, которые я поглотил своими спорами. Их страдания, их ненависть, их страх — всё теперь жило во мне, корчилось, дергалось, извивалось под моей кожей.

И громче всех звучала Вита. Её голос прорезался сквозь хор, будто она стояла прямо за плечом и шептала мне в ухо:

— «Почему, Макар? Почему именно ты?».

В этот момент я почти физически ощущал ее дыхание на своей шее — теплое, живое, настоящее, — и от этого становилось только хуже. Фантомное прикосновение ее пальцев к моему плечу заставило меня дернуться и оглянуться через плечо в пустоту.

— Миссия завершена успешно, — продолжил Тарн с тем же механическим спокойствием, не замечая или игнорируя мою реакцию. Его лицо оставалось неподвижным, как посмертная маска. Только губы двигались, произнося слова. — Проводник нейтрализован, Улей деактивирован, контингент зараженных больше не представляет организованной угрозы.

Нейтрализован. Деактивирован. Каждое слово било под дых. Нет, ублюдок, не так. Я убил свою сестру. Вырвал ей сердце собственными руками. Чувствовал, как ее кровь течет по моим пальцам. Слышал ее последний вздох.

В груди что-то оборвалось. На кончиках пальцев выступили черные маслянистые капли — споры Поглощения, реагирующие на мою ярость. Они собирались в густые сгустки, пульсировали и тянулись к Тарну, будто учуяв новую потенциальную жертву. Я почувствовал металлический привкус на языке — мои десны кровоточили. Кровь смешивалась со слюной, создавая во рту мерзкий солоноватый вкус.

Связь между мной и моими способностями изменилась после дозы чистого Сафара. Я чувствовал их голод — тягучий, первобытный, неутолимый. Они жаждали впиться в плоть этой твари, вытянуть все соки, высушить до костей. Мне казалось, они шепчут мне: «Позволь нам. Отпусти нас. Мы заставим его страдать». И часть меня — темная, изломанная часть — хотела сказать «да».

— Вы знали, — выдавил я. Каждое слово царапало горло как наждак. Пальцы сжались в кулаки с такой силой, что ногти впились в ладони. — Вы, суки, знали и не сказали, что именно придется сделать.

Тарн дернул головой. Не повернул ее плавно, как сделал бы человек, а именно дернул. Движение выглядело настолько противоестественным, что меня передернуло.

— Нам была известна функция объекта, — произнес он без малейшего изменения в тоне. Ни сочувствия, ни вины, ни понимания — ничего человеческого в этом голосе не было. — Предварительное информирование оперативной единицы снизило бы эффективность миссии на шестьдесят три процента.

Оперативной единицы. Объекта. Эффективность. Я словно слышал речь робота, разбирающего людей на компоненты. Для этой твари я был просто инструментом, а Вита — целью. И все наши чувства, вся наша боль, вся наша человечность были просто переменными в их уравнении.

Сестренка в старом сарафане, заплетающая венок из ромашек. Вита, смеющаяся над моими шутками. Ее слезы на моем плече, когда у нее первый раз разбилось сердце. Воспоминания наплывали и таяли, будто старые фотографии, брошенные в костер. От них оставался только пепел и фантомная боль в сердце.

Кровь стучала в висках, каждый удар сердца разгонял Сафар по венам, превращая их в раскаленные провода. Ногти впились в ладони с такой силой, что проступила кровь — черная, с синеватым отливом, уже не совсем человеческая. Она не свертывалась, а растекалась по коже странными узорами, будто живая.

— Вы использовали меня, — процедил я, чувствуя, как что-то внутри трещит и ломается. Последние остатки самоконтроля рушились, уступая место чистой, незамутненной ярости. Голова гудела, как трансформаторная будка под высоким напряжением. — Превратили в ёбаного палача!

— Генетическая связь являлась ключевым фактором доступа к ядру Улья, — кивнул Тарн. В его глазах не было ни капли сожаления, ни тени понимания. Просто холодный расчет. Его зрачки сузились, подстраиваясь под мерцание лампы, — слишком точно, слишком механически. — Статистически это был наиболее оптимальный вариант.

Наиболее оптимальный вариант… Сука. Для них это была просто математика. Уравнение с переменными. Логическая задача, где моя сестра оказалась расходным материалом, а я — инструментом убийства.

Я зажмурился, пытаясь прогнать эти звуки, но они только усилились. Голоса мертвецов внутри черепа перешли на крик, как будто они все скребли изнутри, пытаясь вырваться.

Тарн сдвинулся назад. Плавное, выверенное движение без единого лишнего жеста. Будто он определил точное безопасное расстояние между нами и скорректировал свое положение. В этом движении читалась настороженность — не страх, а именно клиническая осторожность хирурга, работающего с опасным инструментом.

— Рекомендую медицинское обследование, — добавил он все тем же ровным, бесстрастным тоном. — Биохимические показатели указывают на критические отклонения от нормы. Возможна дестабилизация нейронных связей.

Смех вырвался откуда-то из глубины груди. Хриплый, сухой, похожий на предсмертный хрип туберкулезника. Звук, который не должен был исходить из человеческого горла.

— Передай своему Консорциуму, — я шагнул вперед, почти касаясь его лица своим. — Что у них больше не получится меня использовать. Что их оружие вышло из-под контроля! Сука! Ты понял меня⁈

Тарн не ответил. Его лицо оставалось бесстрастной маской, но глаза… в глазах на мгновение промелькнуло что-то похожее на растерянность. Будто я сказал что-то, выходящее за рамки его протоколов. Эта крошечная реакция принесла мне больше удовлетворения, чем я ожидал.

В этот момент за спиной Тарна показалась молодая женщина с испуганным лицом. Она замерла, заметив нас, потом пробормотала извинение и торопливо ретировалась.

Я протиснулся мимо, намеренно ударив его плечом. Мне нужно было физическое подтверждение его материальности. Знать, что эту тварь можно уничтожить, когда придет время.

Тарн не попытался остановить меня. Он просто стоял и смотрел вслед своим пустым, немигающим взглядом. Я кожей чувствовал его анализирующий взгляд, сканирующий каждое мое движение, записывающий каждую реакцию в какую-то чужеродную память.

Пора