Патриот. Смута. Том 8 - Евгений Колдаев

их на начальном этапе планировал как драгунов для усиления тех направлений, где понадобится подкрепление. Все это резерв на случай если мои пешие сотни дрогнут. А если все пойдет по плану, такой расклад вполне возможен.

Все же мы будем стоять против опытных наемников, вооруженных пиками и прикрывающих их мушкетеров. А это очень серьезная и грозная сила. Лучшее, что есть у Шуйского.

Но, есть кое-что, чем я планировал их встречать. Туз в рукаве я припрятал.

Главное, чтобы они вышли именно сюда, на меня.

А что по флангам? Оставшиеся, довольно крупные силы поместной конницы, чуть доукомплектованные незначительным количеством конных сотен огненного боя, я поделил примерно поровну и разместил на флангах. Слева — Трубецкой и Чершенский, справа братья Ляпуновы. Прикрыл гуляй-городом на всякий случай. Идея была в том, чтобы обозначить противнику: мы вперед не пойдем, надо, лезьте сами. Часть даже спешилась, готовясь отражать атаки противника.

Почему так?

Все просто. Я не хотел больших потерь со стороны русских частей в войске Шуйского, да и своих тем более.

По моей задумке основной бой произойдет в центре. Пехотный Корпус Делагарди должен развернуться прямо напротив моих острожков-редутов. Кому еще их штурмовать, как не пешим бойцам? Используя историческое после знание, я рассчитывал, что произойдет аналог клушинской баталии. Наемники пойдут вперед, вступят в бой, а русские части будут стоить против моих частей и не полезут в драку. Особенно если мои не начнут действовать активно. Ведь именно так было, когда столкнулись в известной мне истории Дмитрий Шуйский и Жолкевский. Именно отсутствие помощи со стороны русского контингента повлекло полнейший разгром всего войска.

Тогда наемники посчитали себя преданными. По идее — так должно случиться и сейчас. И к этому я все и вел.

Поглядим, выйдет ли. Война — дело переменчивое. Но, подготовка и планирование должны склонить чашу весов в нашу сторону.

В чем опасность? Все же на стороне московского войска есть еще стрельцы и крепкая боярская конница, верная лично Шуйским. Бьются все эти силы не с ляхами, которым противостоять просто невозможно с их гусарией, а с примерно равной, в плане конницы силой. Примут ли остальные силы активное участие в сражении?

Бабушка сказала надвое.

Стоял, смотрел по сторонам, изучал построения своих войск, отсылал гонцов на фланги, слушал донесения от разведки и возвращающихся вестовых. Шуйский все ближе. Можно было бы начать давить легкой конницей на его авангард, но я, опять же, из-за нежелания наносить потери не стал этого делать.

Рисковал. О чем мы тогда и спорили с Франсуа и прочими представителями офицерского корпуса, совершая осмотр линии обороны.

Противник приближался.

Солнце только-только показалось из-за леса, а гонцы уже вовсю сообщали мне, что воинство идет. Враг на подходе, движется достаточно быстро. Оставались считаные минуты до того, как он выйдет на простор перед Серпуховом, предстанет моим глазам.

Тягота ожидания.

Порой это томление, тяжелее самого боя. Но, вряд ли сейчас. Битва обещала быть тяжелой, особенно здесь, за редуты. А вот на остальных участках, как я надеялся все будет не так уже и тяжело.

Что до руководства.

Конным резервом, лучшими силами руководил Тренко. Там были самые толковые сотники. А прямо за моей спиной я поставил сотню прикрытия Якова. Людей, на которых не раз полагался во всех своих вылазках. Ляпуновых я поставил над всеми рязанцами. Единый фланг по факту они и сформировали. Даже часть его бойцов пришлось передать Трубецкому с Чершенским, которые возглавляли эдакую мешанину. Но, признаться, больше я был уверен в их силах. Все же там были люди, прошедшие со мной ощутимо дольше, чем те же северцы и рязанцы, а значит, более крепкие и замотивированные.

Поэтому Трубецкого подпирали бронные его же части, а вот Ляпунова — более проверенные и стойкие, пришедшие со мной с юга.

Стоял, смотрел вдаль, размышлял.

Невероятно выходило.

Меньше чем за месяц войско мое от тысячи, с которой я отстоял Воронеж, да и то состоящей не только из служилых людей, но и казаков Чершенского выросло в двенадцать раз. Двенадцать! И это не предел. После боя я рассчитывал на переход ко мне примерно половины, а то и двух третей русского контингента.

Что до наемников — здесь было сложнее, все же их я рассчитывал бить нещадно, сломить гордость Делагарди и вынудить либо отступать, либо перенаняться ко мне.

Выиграть надо, а дальше, что-то решим.

Дальше? Москва, нижегородцы и поход на запад. Пока будет собираться Земский Собор — это же дело небыстрое, сложное и невероятно ответственное, войско должно громить ляхов. Опрокинуть их от Смоленска. А уж когда соберутся представители всей Земли Русской, то можно и возвращаться. Из похода, из воинства тоже часть представителей вольется в Собор.

И тогда уже выбирать Царя.

Меня или еще кого, здесь уже, как мир решит!

Наконец-то с севера на дороге появились вдали маршевые колонны московского войска. Начали разворачиваться для боя. Обоза с ними, как доложила мне разведка не было. Шли налегке, видимо, рассчитывали, что поле останется за ними и поживиться можно будет за счет моего снаряжения и фуража.

Наконец-то Шуйский действовал агрессивно, и это несколько удивляло.

Обычная пассивность московских сил сменилась новой тактикой. А не Делагарди там сейчас всем заправляет? Это мне даже на руку. Дмитрий же ранен и руководить сможет постольку поскольку. А боярская конница, да и большинство людей, что за Шуйских стоят, иноземца, слушать не будет. Не по месту ему ими командовать.

Кривая усмешка исказила мое лицо.

Если все выгорит, так даже лучше будет. Больше раздрая в рядах противника.

Смотрел во все глаза. И верно. Пехотные отряды стали разворачиваться прямо напротив редутов. Вначале произошла некоторая суета. Но чуть помедлив, конница большим числом двинулась против моего левого фланга. За ними потянулись облаченные в кирасы рейтары.

Далековато.

Думал, французы будут предвещать удар пехотных тысяч.

— Луи, твои солдаты прибыли. — Проговорил я, бросив взгляд на француза.

Тот тяжело вздохнул что-то пробормотал себе под нос.

Присматривать за этим человеком я приставил Григория. Ему я доверял как себе. Руководить войсками, когда мы с ним поговорили об этом, он как-то отказался. Не то чтобы наотрез, но… В своей манере вздыхал и говорил, что сотней-то он может и сможет, а большим числом… Он же больше по фуражу, снабжению, складскими делами занимается.

Не любят его люди, хоть и за порядок уважают. Да и в тактике — не силен.

В общем — не желал большим числом людей руководить, и я понимал его. Все же