Патриот. Смута. Том 8 - Евгений Колдаев

со мной встречи требует. Судя по моему лицу, он сразу понял, что сморозил глупость, замялся. Я отпустил его, с отрицательным ответом. Здесь не вина служилого человека, а откровенная наглость этой супруги двух Лжедмитриев, а может, еще кого, для достижения власти. С такой интриганкой держи ухо востро, она смутить и опытного дипломата сможет.

Чего ей от меня потребно? Ванную, что ли, просить будет?

Хмыкнул, улыбнулся.

Нет. Некогда мне с ней лясы точить, бой впереди, а дальше решим. Распорядился, чтобы все ее вопросы теперь адресовались Ваньке. Он от этого был совершенно несчастлив. Явился, доложил, что подготовил для нее достойные, вполне сносные покои на территории терема. В нем, как и в Воронежском, имелись комнаты со входом с торца. И это в целом было приемлемо. Лучше держать эту шляхтянку поближе, как самого опасного врага. Да и завтра после битвы мне, скорее всего, потребуется весь набор этих моих пленников, чтобы потребовать от них написание очередных писем.

Я уточнил, не будем ли мы пересекаться с Мнишек. Он сказал, что… Приложит все усилия.

После победы, уверен, как только вести дойдут до Москвы — это станет последней гирькой на весах заговора. Как это было после Клушинского разгрома, так и здесь случится. Шуйского скинут, и время пойдет на дни. Тогда же войска ляхов выйдут к Москве. Им же не противостоит царево войско. Сейчас ситуация даже опаснее, чем в реальной истории. Там был шанс на победу под Клушино. Сейчас — там разрозненные части раздерганного корпуса Делагарди и еще более разрозненные силы нескольких дворянских военных корпораций.

Войско противостоит мне.

И кто будет быстрее — мы или ляхи, вопрос не ясный.

Вечер пришелся на организацию и размещение пришедших сил, последние приготовления, тренировки, выходы на позиции. Смотря на все это и объезжая редуты и лагерь, я был уверен в завтрашнем деле.

Ближе к ночи дальние дозоры сообщили, что войско Шуйского вышло на то место, где днем, до обеда стояли рязанцы.

Завтра будет битва. И я был к ней готов!

Утро следующего дня. Походные порядки московского войска.

Делагарди с холодной решимостью готовился к битве.

Вчера они преодолели большую часть расстояния до Серпухова.

Также вчера на военном совете еще утром он настоял на том, чтобы оставить часть обоза, раненных, тяжелую артиллерию и почти всю посошную рать у речушки Лопасня. Под прикрытием наименее боеспособных сил. Примерно полтысячи сборной солянки из пехоты и дворянской конницы.

И его, внезапно, послушали.

Да, попытались противостоять, оспорить. Требовали холопов тащить с собой, рыть. Что рыть, если враг встречает нас, а мы атакуем? И эти работяги могут начать валить лес для строительства плотов, потом спустят его по маленькой речушке к Оке. Все будут при деле. А войско сможет двигаться быстрее.

И, о чудо, Дмитрий Шуйский руку поднял и потребовал тишины. Выслушал шведа, всего его доводы и дал добро сделать почти все так, как он говорил.

Идея была в том, чтобы за день подойти к окрестностям Серпухова, как можно ближе. Оставить небольшое расстояние, чтобы там действовали разъезды и невозможно было устроить ночной рейд. Выждать и с зарей выдвинуться на поле перед городом, где разбить в быстрой схватке войска самозванца.

Так и решили действовать.

Якоб с момента налета на авангард воинства чувствовал все более нарастающую холодную злобу. Но итог совета заставил его радоваться.

Ему противостоял опытный, рассудительный противник, и это с одной стороны злило, с другой — заставляло все обдумывать по нескольку раз.

Состояние московского войска, кроме его четырех тысяч было посредственное. Но он надеялся на своих, непревзойденных пикинеров, поддерживаемых стрелками. И еще немного на русских стрельцов. Толковые мужики, и полковник у них вроде бы — годный.

Что остальные?

Французы. Эти напыщенные идиоты пали духом оттого, что получили по рогам. Чертовы пожиратели лягушек хорошо воюют, только когда побеждают. А здесь, получили на орехи и размякли. Луи де Роуэн так найден и не был. Это привело Делагарди в холодное бешенство. Еще и оправдываться пришлось за его дезертирство на совете. Что рыцарские обычаи взяли верх, а не решил он переметнуться к русским.

Француз, мастер меча, решил геройствовать, бросил войско. С трудом шведу удалось найти замену. Одного из капитанов на время он назначил полковником, лично. Перед всем строем потребовал от этих людей вероятности в бою.

Русские.

О, здесь он вообще не понимал, что происходит.

Эти люди, вроде бы должны сражаться за своего царя, но творили какие-то невероятные кульбиты. Рязанцы ушли. Ладно, этих можно попытаться понять. Их земляка повесили только за то, что он был гонцом этого Игоря Васильевича. Отца этого несчастного, с малым отрядом, убили во время попытки мятежа. Возможно, подковерная борьба бояр привела бы к тому, что их силы стали бы разменной монетой в грядущем бою и они решили не рисковать.

Свернулись и ушли. Все, кроме пары сотен. А это немало. Почти две тысячи.

Дворянская конница, люди вообще непонятные. Кто-то из них служил Скопину, и в них Делагарди более или менее уверен. Но таких немного. Основной состав той самой «старой гвардии» отправили противостоять ляхам на запад от Москвы и ждать подхода победоносно разгромившего самозванцев основного войска с юга.

Сейчас план похода на Серпухов и Калугу для Якоба становился все менее понятным.

Кто-то из новоприбывших был с виду неплохо организован. Но все они — чертовы татары, с виду. Луки, сабли. Брони нет. Использовать их как рейтар — слабо верится в успех. Как ударную конницу — невозможно. Как степные части, оказывающие постоянное давление стрелами на неприятеля — наверное, но швед в этом был не силен.

Отряды лично Шуйского боярской конницы.

О, это были почти что паны, почти шляхтичи. Конечно, не крылатая гусария, но некое ее подобие. Было их две сотни, но уже хорошо. Правда, этими людьми руководил лично Дмитрий, и можно было забыть о том, чтобы дать им какой-то приказ.

Русская Пехота.

Стрельцы были толковыми. Их полковник говорил со шведом после военного совета, и они пришли хоть к какому-то более или менее адекватному мнению. Как взаимодействовать. Остальная пара тысяч без малого — кто это? У них были копья, но не пики. Кто это, как их использовать.

Более опытная, по сути, посошная рать по виду.

Вот и получалось, что его пехота. Четыре тысячи. Только она. Все! Дьявол, это все! На что он может рассчитывать. А значит, нужно опираться только на этих людей. Нужно поставить их так, чтобы проломить