Фантастика 2025-129 - Денис Старый

— Может, ты сегодня обойдёшься без проститутки? — спросила Анна. — Это сильно тебя дискредитирует. Елизавета может воспользоваться.

— Не придумывай Шабариной тех качеств, которыми она владеть не может. Ещё от её мужа можно было бы ожидать интересной игры, но она — не он. Так что сегодня я буду с Катаржиной, — последние слова Шварц произнёс мечтательно.

— Её зовут Екатерина. Даже для меня это гадко — что ты называешь проститутку именем своей матери, — брезгливо скривилась Анна.

Казимир ничего и не ответил. Он и сам до конца не понимал, зачем стремится всех куртизанок, с которыми спит, называть именем своей матери. Матери — сильной, властной женщины, которая одним взглядом заставляла содрогаться своего сына. Крик Катаржины Чижевской — до сих пор самый страшный сон Шварца.

— Господин, дама. Меня зовут Андрей, я буду вас обслуживать. Но вы можете называть меня как будет вам угодно. Что могу вам предложить? Может, на аперитив — хорошего французского вина? — половой склонился возле уха Шварца. — У нас есть неплохой выбор французских вин.

— Ни в коем разе! И не смейте мне это предлагать! Я — русский чиновник и, как все нынче, ненавижу Францию! — нарочито громко отвечал Казимир Шварц.

— Тогда господин может предпочтёт крымские вина? — половой, казалось, ни грамма не стушевался.

— Пожалуй, что крымское, — сказал Шварц.

Официант ушёл, но у супругов больше разговор не клеился. Анна пребывала в раздумьях. Чувствовала своим женским нутром, что Елизавета Дмитриевна Шабарина может выкинуть какой-нибудь фортель. Как считала госпожа Шварц, её муж по-другому бы оценивал Шабарину, если бы видел те глаза и слышал тот тон, с которым разговаривала жена вице-губернатора Екатеринославской губернии.

А вот Шварц фантазировал себе следующую страстную ночь с куртизанкой, которая ловко узнала любимое имя своего клиента… правда, не додумала и назвалась Екатериной.

* * *

Платон зашёл на кухню ресторана и чуть было не сплюнул — или на пол, или в кастрюлю, где варился буйабес. Ему претило отыгрывать роль полового, при этом улыбаться и казаться тем, кем он не являлся на самом деле. Платон научился себя уважать.

— Добавляйте опиум в крымское вино! — приказал Платон.

— Когда мой выход? — спросил Миловидов.

— Вот выпьют по бокалу вина — можете начинать петь, — сказал Платон, которому было поручено вести эту операцию от начала и до конца.

— А я, пожалуй, пойду поужинаю, — сказал Хвостовский, направляясь к столику в ресторане, который был оставлен именно для него.

Через полчаса, когда уже пел красивые романсы Миловидов, начал работать один жулик по кличке Красавчик. Он томно смотрел на «чуточку» беременную Анну Шварц. И что было противным даже для жулика, который умел притворяться великосветским франтом — Анна отвечала ему взаимностью.

— Сударь, могу ли я пригласить на танец вашу даму? Благоразумие обещаю, — Красавчик всё-таки решил пойти в атаку и ангажировал Анну.

— Сударь, а вы считаете, что это уместно — танцевать с дамой, что пребывает в тягости? — якобы недоумённо спросил Шварц, которому было, в принципе, всё равно, чем занимается его жена.

Тем более что и ребёнок явно не от мужа. Вероятно, сама Анна теряется в догадках, кто же ее так…

— Это всего лишь невинный танец. Я, знаете ли, спешу на войну. Дозвольте представиться! Стряпчий интендантской службы, статский советник Никифоровский Артемий Иванович, — представился Красавчик.

— И что же вы, сударь, везёте? — преобразился Шварц, полагая, что попутно может решить ещё какие-нибудь вопросы. — Неужто особо ценные документы?

Бывает такое, что у стряпчего могут быть очень важные документы, говорящие об уровне снабжения армии, по которым даже можно было бы определить и направление ударов крупных воинских соединений. Так что Казимир с удовольствием приобрел бы такие бумаги. А его французские кураторы могли бы только ускорить перевод Шварца во Францию.

— Сперва танец, если вы не возражаете, — максимально улыбчиво говорил мошенник. — Опосля разговоры.

У Анны живот был чуть только заметен, поэтому можно было даже сказать, что женщина просто не носит корсетов, а также чуточку располнела. Правда, беременность нисколько не сказалась на её красоте. Она всё также была привлекательной и манила мужчин.

Анна знала себе цену и верила в то, что нет ни одного мужчины, который бы устоял перед её женскими чарами, даже если она находится в тягости. Более того, у неё уже давно не было никаких интрижек. А что до ребёнка — не был он для женщины никакой помехой, кроме как некоторое время ей придётся побыть с большим животом.

— Простите, но я не смог удержаться перед вашими чарами. Ваши глаза… Они так и манили меня к вам. И я прямо сейчас уйду из этого ресторана, чтобы только не сорваться, чтобы не одаривать вас своими взглядами боле… — Красавчик напевал свою уже на многих отточенную песню.

Деятельности этого жулика почти никто и никогда не мешал. Иногда он выполнял небольшие, даже забавные поручения, связанные с пребывающими в Екатеринославе женщинами, но чаще всего он дарил женщинам свою кратковременную любовь, платил за это особые налоги, а женщины, как правило, оставляли в Екатеринославе очень немалые деньги, скупая всё в подряд и проживая задорого в лучших отелях города.

Так что пока Красавчик не переходил черту, или, строго говоря, только продавал себя — на это в целом закрывали глаза. Он не воровал. Как говорил Шабарин: «Отрабатывал с бабами, ну и брал плату за свою работу бычка».

— У неё даже не помутнённые глаза были. Добавьте опиума! — сразу после танца альфонс направился на кухню, чтобы доложиться, так сказать, в штаб операции. — Она и ее муж трезвы. Нужно подбавить.

— Рыбка клюнула, так? — спросил Платон.

— Безусловно. Но я хотел бы ещё раз спросить о своих гарантиях. Когда всплывёт моё имя, я должен быть вне всех этих интриг, — поспешил потребовать гарантий Красавчик.

— Ты уже два года промышляешь в Екатеринославе и заработал себе достаточно, чтобы обеспечить безбедную жизнь и стать, наконец, человеком. Барин тебе ещё перед его отбытием на войну говорил, чтобы ты присмотрел себе невесту, — строго сказал Платон.

— Разобрали добрых, а злая мне не нужна, — пробурчал жулик, нацепил