Три комнаты под березой - Ирина Игоревна Седова

— Ты это уже говорила. Вот только я не понимаю: если тебе все равно, с кем спать, почему бы тебе не доставить удовольствие нам? Например, мне?

Кристина глянула на него испуганно и отшатнулась.

— Нет! — воскликнула она. — Ни за что! Я… я не хочу! Я буду сопротивляться зубами и когтями.

Ее похитители переглянулись.

— Не дури, — хмуро сказал Анч своему напарнику. — Нам она красивая нужна и здоровая. И как мы повезем ее после этого, если у нее в зенках мировая скорбь нарисуется?

— Я думал, ты мне снова задвигать начнешь про навь и мертвяков, — хмыкнул «третий голос».

— А зачем мне повторяться? Ну закопаем мы ее, а дальше?

— Дальше я из могилы встану и доставать вас начну. Вон его — обернулась Кристина к тому из своих похитителей, который сидел за рулем.

И слова, которых она сама от себя не ожидала, сами сорвались у нее из губ, и зазвучали глухо, словно возникали из ниоткуда.

— Мой отец умирал, когда он выпил лепестки священного пламени, и камень дал ему силу. В ночь на Ивана Купалы он видел танцы русалок, но они не заманили его в свой хоровод. Он вышел из священной рощи живым и здоровым… Возьмешь то, что тебе не принадлежит — и от мести тех, кому он обещал служить, ты не скроешься. Рискнешь?

— Да пошутил я, пошутил! — торопливо проговорил водитель-третий-голос и перекрестился в знак истинности своих слов, чем вызвал презрительную усмешку у Анча. — Юмор у меня такой.

— Ты лучше в паспорт свой загляни, чтобы знать, как тебя теперь зовут, — сказал Анч, протягивая Кристине невесть откуда возникшие у него в руках два паспорта, свидетельство о рождении и документ об окончании средней школы.

Вид этих документов вновь пробудил в Кристине самые невероятные подозрения насчет обоих мужчин, сидящих возле нее в салоне авто. Там на фото была девушка, черезвычайно похожая на ту, какой она недавно видела себя в зеркале. Только фамилия была незнакомой и имя тоже, «Раиса» показалось чуждым.

— Вы что, заранее знали, что повезете меня за границу? — дрогнувшим голосом проговорила она.

— Ты провела у нас три дня. Достаточно, чтобы купить тебе бумажки, — с наигранным равнодушием пояснил Анч.

Но было откуда-то ясно, что развитие событий он действительно предвидел, и от этой ясности у Кристины снова возникло отвращение к самой себе. Получалось, что зря она задавалась и считала себя особенной, лучшей, достойной какой-то блестящей судьбы. Будто она способна не спасовать перед обстоятельствами и не склонить голову, даже если ради этого придется погибнуть.

Вот он был, момент истины: вместо гордых слов жалкая попытка спрятаться за авторитет отца. А если бы эти двое ей не поверили? Ведь подчинилась бы, никуда не делась! Сунули бы ей в руки лопату, приказали бы копать ямку — и согласилась бы на все-все-все. Этот Анч умеет уговаривать — наверняка весь спектакль по ее обламыванию был им разработан и обкатан много раз на других девчонках.

И трансляция эта по телефону заранее была ими записана, чтобы добиться ее послушания. Добились. Ради спасения жизни она готова унизиться до положения секс-рабыни. Пусть даже и не сейчас — сейчас от одной мысли, что к ней будут прикасаться чьи-то руки Кристину бросало в дрожь. Но это временно. Теперь можно переходить к следующему этапу ее дрессировки. Чтобы она сама начала предлагать себя мужчинам. Как другие…

«Например, как эти девочки вдоль трассы у стоянок и кафешек. Они тоже не родились проститутками. И у них тоже есть родители, которые хотели, чтобы их дочери стали им помощницами, получили образование…» (Машина как раз проезжала мимо одной из таких кафешек возле какой-то заправки).

Кристина вжалась в сидение — настолько ей не хотелось сейчас выходить из салона авто. Девочки были одеты ужас до чего вульгарно — каждая старалась выставить на всеобщее обозрение самую выигрышную деталь своего экстерьера, благо летняя жара это позволяла. Как, впрочем, это делали и Кристинины однокурсницы на той вечеринке в Отрадном. Да и она тоже…

— Любуешься «плечевыми»? — услышала она насмешливый голос Анча. — Хочешь, познакомлю с одной?

— Нет, — отвечала Кристина, чувствуя, как полыхают ее щеки. — Просто размышляю, как вы догадались, что я из приличной семьи.

— По твоему поведению, милая крошка.

«Вот, я уже крошка…»

— Ты реагируешь на слова, а не на тычки и подзатыльники. И умеешь делать хорошую мину при плохой игре. Умеешь быть вежливой и послушной. Твоя походка, манеры, и даже то, как ты носишь одежду — все выдает в тебе воспитанность и определенный круг общения… Кстати, на кого ты учишься?

— Очистные сооружения. Организация полного цикла переработки отходов промышленных предприятий, — нехотя буркнула Кристина. — Теперь не все ли равно?

— Хорошая специальность. Полезная. Мне как живому она не безразлична. Сама выбирала или родители послали?

— Сама. Но папа одобрил.

— Ага. Значит, я не ошибся. Жаль было бы, если бы такую малышку потом в канаве нашли.

— Врете вы все! — вспыхнула Кристина. — Про вот эти все трупы в канавах! Вы просто стараетесь меня запугать!

Водитель резко нажал на тормоз, чудом избежав контакта с едущим сзади авто, и обернулся к ней.

— Тю, дура! — воскликнул он. — Совсем мозгами повредилась от перенапряжения. Да об этом по всем каналам вчерась твердили! Думаешь, просто так мы, теряя тапки, бросили налаженный бизнес и жмем к границе? Или в N* бордели переполнены, что нам некуда было бы тебя аккуратно сбыть? Но после такого шума никто с тобой связываться не стал бы, а мы бы засветились и остались бы крайними.

— Угу, — подтвердил Анч. — Потому что все эти девки проходили через нас, а к кому они потом поступали и как он их использовал, нам никтошеньки не излагал… Вон там еще одна точка замаячила… Давайте-ка выйдем и пожуем нормально, а заодно бензин у тебя из башки выветрится. Да не бойся, никто тебя здесь не узнает — это другая область, и мы уже отъехали…

— На 1200 километров с лишком, — устало докончил водитель, он же «третий голос».

— А когда Москва будет?

— Москва? Мимо Москвы мы пропилили, когда ты смотрела десятые сны. Сейчас мы уже на подъезде к Тамбову.

— Далеко…, - вздохнула Кристина.

— Ну, пока не настолько, как тебе бы хотелось, — усмехнулся Анч. — Или ты соврамши про папу?

Кристина ничего не ответила и молча вылезла из машины. Ее