Три комнаты под березой - Ирина Игоревна Седова

она рядом, на переднем сидении. — Зачем вам везти меня куда-то далеко, если вы обладаете гипнозом. Вы можете навнушать мне все, что угодно, оставить меня в какой-нибудь квартире, сняв ее на несколько дней, а для надежности еще и накачать снотворным. И когда я проснусь, я забуду свое настоящее имя, стану думать, что меня зовут… как там… Раисой… и что я бомжиха.

Анч ухмыльнулся:

— И зачем тебе такое надо?

— Мне ни зачем, но вон ваш напарник слинял, и не опасается, что я его физиономию запомнила. А вот вы — опасаетесь. Неужели вы всерьез верите в разную там навь и восстание из могилы? И в проклятие моего отца?

Тут Анч уже развеселился окончательно.

— Ты меня провоцируешь? — спросил он со смешком. — Нарываешься на приятное времяпровождение?

Кристина покраснела.

— Вы меня неправильно поняли, — сказала она нервно. — Я же чувствую, что вы ко мне относитесь не так, как этот ваш напарник, и что вы не станете злоупотреблять своей властью. Я хочу пробить, что меня ждет — разные варианты. И что мне в случае чего говорить и кому, чтобы себя защитить.

Анч посерьезнел.

— А ты рассудительнее, чем я думал, — сказал он, помолчав. — Ладно, начнем сначала. Кто твой отец — я не знаю, но для того, чтобы тебя разыскать, он обратился к одному экстрасенсу, который наложил на тебя заклятие. Очень сильное заклятие, поверь, если я его почувствовал. Экстрасенс этот думает, что ты еще в городе, и ищет тебя там. Как только он догадается, что ты где-то в другом месте, он снова пошлет поисковую стрелу и они кинутся в погоню. Однако на то, чтобы обшарить окрестности, требуется некоторое время. Значит, сегодня ночью обряд проводиться еще не будет, да и завтра до полудня вряд ли. Поэтому у меня есть фора, часов 16. Из них 10 — чтобы отвезти тебя к надежному человеку, и часов 6 — чтобы раствориться в просторах бывшего СНГ.

— Значит вы потому так хорошо со мной обращаетесь, что боитесь мести?

— И ты бы боялась, если бы увидела этого экстрасенса в действии. Если я оставлю тебя живой и невредимой, то обшаривать территорию, чтобы вытащить меня на божий (тьфу, тьфу) свет он не станет, в полицию телегу не накатает, и вывеска ему моя будет не интересна.

— То есть, похищение — это ерунда, по-вашему?

— Какое похищение, куколка? Ты же сама влезла к нам в машину — забыла? И сама попросила увезти тебя подальше от отца, эге ж?

— Вы негодяй! — сказала Кристина, снова покраснев.

— Угу! — снова засмеялся Анч. — Только я негодяй расчетливый и умею предвидеть последствия своих поступков.

Дальше они ехали молча. Кристина жевала яблоки, размышляя, радоваться ей или огорчаться, что ее похититель верит во всю эту ахинею с экстрасенсами и поисковыми стрелами. С одной стороны было хорошо, что он не пристает и носится с ней как дурень со ступой. Но с другой стороны ехать в Казахстан ей вовсе не хотелось. Казахстан — не Европа. Там голые степи, там чужие обычаи, там женщин выдают замуж насильно, и никаких свобод.

А после очередной остановки, уже после Саратова, она перебралась на заднее сидение и проспала до самой границы, где пришлось выйти из салона для проверки документов. Причем проверяли их дважды — и на Российской, и на Казахской таможне. Поднимать кипишь она не решилась, и сбегать тоже, хотя металлического лезвия возле ее туловища никто не держал — ни тупого, ни острого.

Анчу было не до этого — он занимался регистрацией документов и отвечал на вопросы погранцов. Впрочем, вопросов было мало — Кристина-«Раиса» по легенде была его сестрой. Подозрений это ни у кого не вызвало — Анч говорил по-русски чисто, и даже акцент у него был неуловимо похожий на привычный Кристине с детства диалект.

Потом, судя по карте навигатора, был Уральск, хотя и туда они не заезжали, а отправились вглубь, вдоль реки Урал. Затем Кристина снова задремала и очнулась уже на месте.

— Ну все, — услышала она. — Вылезай.

Кристина вылезла и огляделась. Они находились внутри типичного украинского дворика, каким его показывали в фильмах на бытовые темы: мазанка, несколько сараюшек, крошечный садик с вишневыми деревьями и абрикосом, и важно расхаживающие по дворику гуси. Правда, мазанка была раза в полтора длиннее украинской хаты и крыта не соломой, а железом, да и ограда вокруг дома была не из плетня, а из грубого белого камня — пиленого известняка.

— Ты надеялась, что я тебя во дворец привезу? — хмыкнул Анч, заметив разочарование на лице своей пленницы.

— Зачем сразу «во дворец»? — в тон ему отпарировала Кристина. — Просто я ожидала что-нибудь более восточное, среднеазиатское. Или юрту.

Мужчины между тем пожали друг другу руки и обнялись. Хозяин дома был раза в два старше Кристины, ростом хотя и выше Анча, но не намного, круглолиц и узкоглаз — с внешностью у него все было в порядке, из местных. Тут же во дворике что-то делала пожилая женщина, очень на него похожая, явно родственница. А в углу двора двое подростков, мальчик и девочка, месили навоз. Запах стоял еще тот!

— Где мы можем поговорить? — спросил Анч. — Втроем.

— Идемте в дом.

Они зашли, и Кристина лишний раз убедилась, что «надежный человек» не принадлежал к излишне зажиточным кругам общества. Дом был старым, с низкими потолками, и мебель была явно куплена лет двадцать тому назад и с тех пор не менялась. Впрочем, ковер на стене в обновлении не нуждался — он был чистым и ярким, да и посуда в серванте сияла прозрачностью и казалась праздничной.

— Вот, привез тебе на передержку, — сказал Анч, когда они уселись за стол. — Девочка хорошая, не избалованная, понятливая. Сможешь с ней сговориться — будет тебе женой. Не сможешь — силу не применяй, свяжись с ее родителями и попроси с них деньги будто бы за то, что выкупил ее у похитителей. Они приедут и заберут ее. А до того момента пусть она помогает твоей матери по хозяйству. Да пусть та не жалеет ее — девчонка сама согласилась на такой трюк: поругалась с отцом, пусть это будет ей наука… Я все верно говорю, Кристина, то бишь «Раечка»?

Кристина покраснела и кивнула.

— Документы у нее фальшивые, но лучше ей пока жить под ними, чтобы у мигрантской службы не возникло нежелательных вопросов. Твоя задача — продержать