Последний менталист. Том 2 - Валентин Якимов

— Здесь все судятся. — улыбнулась Мария, поймав наши с Олей задумчивые взгляды. — У жителей этого кольца ведь имущество и собственность есть, и её даже очень немало. Есть на что удиться, есть из-за чего… И есть что отсудить у знакомого. Если в третьем кольце живут те, кто обслуживает и поддерживает жизнь города, промышленность, инфраструктуру, то здесь — те, кто служит непосредственно аристо. Или работает на них. Да вон, типичный случай.

Проследив за взглядом девушки, мы увидели большой роскошный даже по местным меркам дом в пять этажей. И во всю его высоту красовалась витиеватая надпись: «Дом людей Каретинских».

— Каретинские — это Род такой. — пояснила Мария очевидное. — И для своих слуг выстроили этот дом. Вон, их такси на работу отвозит.

Но нам нужно было не сюда. Дело в том, что Мария неожиданно помогла нашему делу ещё кое-чем. От отца ей здесь досталась квартира. Большая, четырёхкомнатная, в одном из двухэтажных старинных домов центра. Выданная ему как генералу — не в служение, а в собственность.

— А чего не сдаёшь? — резонно спросил я её.

— Не моё это. — поджала губы девушка. — Бесит. Постояльцы все эти, нервотрёпка со сдачей, договоры… Терпеть не могу!

Я её хорошо понимал, но сам бы упускать лишние средства не стал, конечно. Однако, теперь её прихотливость сыграла нам на руку. И вот, преодолев широкий и несказанно огромный Озёрный Парк, зелёным кольцом отделяющий Мещанское от Дворцового, мы оказались среди «равных себе».

Здесь переменилось всё. Но, честное слово, не скажу, что к лучшему. Будто я попал на экскурсию в какой-то совсем уж отсталый мир, или мир тёмных тварей, решивших сживать друг друга со свету.

Широкие шоссе почти кончились, сменившись вьющимися улочками, нередко устланными мелкое каменной плиткой. Каменные дома насчитывали всего по два-три-четыре этажа — но боги, как плотно они здесь построены! Как они буквально нависают над улочками, какими горами украшений обделаны.

Обделаны. Иначе и не скажешь.

Исключение составляли совсем отдельные особняки, выстроенные так, чтобы элитарность их хозяев была видна со всех сторон и с каждой окрестной дорожки.

Наземного транспорта тут почти не было, зато воздушные авто припаркованы чуть ли не у каждого балкона, отчего небо ещё сильней теряется в тенях и полумраке.

Всюду здесь улицы пересекаются каналами с разноцветной водой, заряженной эфирными сгустками, люди на улицах ходят так, будто у них впереди всё время мира и спешить им точно некуда, да и одеты явно не в духе простонародья.

— Сейчас народу немного. — пояснила Мария. А затем многозначительно добавила: — Утро…

Только у дверей многочисленных заведений, видом своим претендующих на императорские бальные залы, не меньше, виднелись еле живые молодые и не очень люди, вяло разбредающиеся по транспортным средствам.

Надо сказать, труп нас встретил и здесь. Бледная хрупкая девушка со вспоротыми наискось венами, обильно залитыми чёрной кровью. Но здесь ей занималась не полиция — какой-то вихрастый парень, одетый в тёмно-зелёный смокинг, телекинезом забросил её в открытую повозку и громко приказал:

— Везите её к лекарям! Она в стазисе, вроде ещё успеют что-то сделать! Если же нет — везите на квартиру Изборских. И сообщите, что досудебную могут отправить на имя Прониных.

Безмолвно кивнув, водитель-автомат взмыл на повозке в небо и бесшумно умчался куда-то по переплетённым улочкам.

— Погоди. — удивилась Оля. — И что, вот так вот какая-то дворяночка погибнет, а всем будет плевать⁈

— Ну почему же? — без тени веселья улыбнулась Мария. — Сказано же, куда отправлять досудебную. Захотят доказывать что-то — обратятся к Гвардии, она тут за полицию. А за следствие — маги-криминалисты. Всё это безумно дорого. Но если Род покойницы богат и знатен, или если она им дорога… была, то заплатят. Ну или эти Пронины богаче и знатнее, и заплатят больше. Быть может, если дело выйдет громким, вмешается Министерство Юстиции. Вот тогда уже будет общеимперский суд. А так… У кого денег больше, тот и молодец. А может будут решать спор дуэлью. В таких случаях, когда есть тело и право возмездия, они всё ещё разрешены.

— Какая честность. — усмехнулся я.

— Честность?

— Ну да. Никто здесь не притворяется, что что-то кроме денег и личной силы имеет значение. Молодцы.

Остальные, впрочем, моей насмешки не поддержали. А я подумал, что нет ничего удивительного в том, что Триумвират выбрал именно это место. Здесь они, должно быть, как рыбы в воде. Значит, придётся немного порыбачить.

Быть может — сетями и динамитом.

— Приехали, друзья мои. — зевнула Мария. — Ах, дом, милый дом.

Глава 14

Выход в свет

Домик, в котором мы поселились, оказался весьма удобен. Мы ожидали, что этажей в нём будет два, но за время отсутствия хозяйки сверху надстроили ещё один. Там, однако, располагались две доходные квартиры с просторными мансардами. В них, судя по табличке у дверей дома, селят всяких приезжих художников или студентов, и сейчас обе они пустовали.

Ну а первый и второй этаж оказались целиком созданными под одно жильё — четырёхкомнатная квартира на первом, и такая же на втором этаже. В этой верхней мы и поселились.

— Удобно! — улыбнулся я, когда, войдя в дверь подъёзда на первом этаже, вышли мы сразу же на втором. — Вижу, тут ценят личное пространство?

— Ага. — наконец позволила себе улыбку и Стрельцова. — Подъезды, можно сказать, тоже часть квартир, и без дозволения владельцев на их этаж не попасть.

Сама квартира, в которую мы прошли из подъезда, устланного пышным ковром, выглядела на удивление не запустелой. Как пояснила Мария, да я и сам сразу почувствовал — чары консервации.

Стоило нам войти, как эти чары с мелодичным звоном спали. И мы оказались в квартире, будто совсем недолго прождавшей хозяев. И квартира была вполне достойной, не сильно хуже богатых домов моей родины.

— Здесь все комнату — комнаты у окна. — произнесла Мария, уперев руки в бока и по-хозяйски всё осматривая. — И все примерно одинаковые, только с разным ремонтом. Отец не терпел жизни с кем-либо в одной комнате, и других судил по себе. Вот все и отделывали под себя.

В итоге я поселился в комнате этого самого отца. Строгом полукабинете, отделанном пластинами шоколадного дерева и линиями