Либеллофобия - Н. Мар

Не сбавляя шаг, робот послушно покрутил четырьмя парами глаз:

— Вижу, как похорошел Гранай при новом каргомистре!

Вот же… Впрочем, его отношение к реальности не меняло адреса посольства. Сьют был пушистый, безопасный и не нервничал: идеальный гид по адскому серпантину.

Страшно хотелось пить. Я не добыла ни глотка со вчерашнего дня.

— … старейший паб Граная, — распинался Сьют. — В жаркие солнечные деньки, как этот, паб радушно привечает туристов и завсегдатаев кружечкой токсидра из прохладного погреба. Кстати, вино в руженитовых бочках не портится годами. А вверх по улице…

— Стой! — всполошилась я. — Мне нужно в этот паб.

— Но есть ли вам шестнадцать? По карминским законам…

— Мне девятнадцать. Просто выгляжу не очень.

Робот просканировал меня и перекрыл путь, расставив плюшевые ноги.

— Необходим подтверждающий документ.

— О-о, серьёзно?.. То есть ты не замечаешь конца света, а во мне сомневаешься!

— Необходим подтверждающий документ.

Захотелось выщипать ему весь мех на брюхе.

— Сьют, я хочу в туалет. Ты же не заставишь девчонку наделать лужу прямо на пороге старейшего паба в городе?

— Разумеется нет. Но я вынужден вас сопровождать.

— А тебе самому-то есть шестнадцать?

На полу паба ковром стелились осколки, потолок был изрезан стёклами и пропитан вином. Вспомнился наш дом в первый день войны, вся эта пляска бутылок.

— Постарайтесь управиться побыстрей, — попросил Сьют, ковыряя ногой высохший труп бармена. — Мне что-то не нравится сегодняшняя публика.

Я сорвала табличку со значком женского туалета и прилепила на дверь кухни. Спуск к погребу, вероятно, был где-то там. Из-за двери выскочил бокал бордовой наливки и, больно хлопнув по лбу, улетел в потолок, звякнул и разбился. Повезло, что это был только бокал. В баре тоже побывали мародёры. Холодильники повалили и раскурочили, но стальную дверь в погреб не осилили. Я присела поковырять электронный замок.

— Всё в порядке? — робот шебуршился у кухонной двери, но табличка сработала: зайти в уборную не позволяла программа тактичности.

— Да, Сьют! Тут целая очередь. Девочки, знаешь ведь…

— Ах, понимаю, понимаю.

Карминские промышленные замки проходили только на третьем курсе, но я уже была наслышана об их исключительной надёжности. Они открыты, пока есть ток. Как только смена заканчивается, и питание в блоке отключается, замок отжимает язычки и умирает до утра. Мародёры колотили по двери чем попало — в надежде отключить то, чего нет. Я достала блесклявку из-за пазухи. Лизнула. И приложила к замку. Хватило секундной вспышки, чтобы язычки отскочили, и я дёрнула дверь к себе.

По ступенькам прогремели две деревянные бочки, свистнули над макушкой и ударили в потолок. Но после того бокала я уже была готова. В погребе разбились почти все запасы, но руженитовый бак стоял на полу как ни в чём не бывало. Я жадно отпила из одного: на вкус и запах пустая вода. Этикетка расхваливала креплёный грушевый токсидр. Испортился? Я прикончила пол-литра за один присест, а остальное перекачала в термос и припрятала в рюкзак.

Всё. Теперь хоть на край света. Выйдя из погреба, я постояла ещё, прислушиваясь к телу. Пол-литра токсидра. Я ожидала опьянения, но его не наступало. Это уже в самом деле пугало, и я даже ущипнула себя, чтобы убедиться, что не в коме или не мертва. Но синяк расцветал. Я всё ещё жила. Но всё ещё не понимала, что творится.

— Спасибо, что подождал, Сьют, — пробормотала я.

— Поспешим, если хотите запечатлеть посольство в закатных лучах. Купол сияет сусальным золотом, а блики витражей придают…

Я заткнула уши.

— Вот — мы и на месте! — Сьют приподнялся на задних лапах над… — чёрт! чёрт! чёрт! — … пропастью.

Моё сердце упало в разлом. Столп посольства целиком завалился на соседнее здание, купола разбились, осколки витражей усыпали дно ущелья и поблёскивали в тумане. Мосты оборвались и повисли. Провалы окон были мертвы. Поперёк столпа лежала сбитая гломерида и рядом горсть серебряных комочков: эскадрилья карминских сквилл.

— Мы… нам точно — туда? — прошептала я. — Это посольство?

— Единственное и неповторимое. Вперёд!

— Сьют! Стой! Сьют!

Робот уверенно ступил на то место, где когда-то начинался мост, и крутанул турникет. Продолжая рассказывать о пилястрах и баллюстрадах, он шагнул прямиком в разлом.

— Сью-у-ут!

Я бросилась животом на край и свесилась вниз. Там уже надуло пыли, и сизые клубы скрыли дно Граная. Лёжа так, я спрятала лицо в ладони. Меня затрясло. Вспомнилось, как радовалась открытому погребу. Почему после маленькой победы обязательно должно обрушиться поражение?

Шуршание сзади заставило подскочить на месте. Я узнала этот лязг, он снился мне две ночи! Снился вкрадчивый голос серой смерти и этот стальной скрежет. Сколопендра. Выжила и выследила. Помятая, почерневшая, хромая, она шлёпнулась рядом и бросилась ко мне. Я увернулась от хвоста — раз, другой.

Щёлк!

Тело обожгло, как тогда в бункере. Тварь беспомощно крутилась по балкону. Она ослепла и искала по запаху.

Запаху…

Он ворвался мне в ноздри десятками ароматов. Их не было два дня, а теперь такие разные, такие острые — сбивали с ног. Гранай пах тухлым, землистым, пыльным. На языке появились соль, горечь, вяжущая кислота. Я возвращалась в этот мир так некстати. Внезапно меня повело в сторону. В глазах потемнело, завертелось, задвоилось. Я упала на четвереньки. Тошнило.

Во мне плескалось пол-литра токсидра, когда вернулось восприятие. И спирт начал пьянить. Какая смешная, идиотская смерть…

Не могла сделать ни шагу. Упала на спину, и тучи закружились, как пропеллер. Взяла синдиком, набрала текст и пустила без переадресаций: зачем уж теперь.

«а этт день пркончил меня»

Сколопендра учуяла цель, вскарабкалась по моим ногам на грудь и…

Я закричала и взмахнула рукой, чтобы защитить лицо. Больно. Кровь — на глазах и во рту. Смерть пришла со вспышкой.

Ещё одна смерть в списке Бритца.

* * *

На балконе металась пыль, танцевала с вихрями масленой сажи. Заносила пустой проулок. Брякнул потерянный синдиком:

«Нужна помощь?»

Наутро он брякнул в последний раз и сдох.

«Не вычислил тебя. Прости»

Часть 2

Ула: Глава 16. Бывший его нынешней и нынешний его бывшей

Кармин менялся. С тех пор, как дожди пошли вверх, минуло почти полтора месяца. Смог и смрад уже не витали в беспорядочном урагане, а склеились в хлопья, потяжелели и стелились ниже коленей. Лизали ботинки,