Старые недобрые времена 3 - Василий Сергеевич Панфилов

не такие уж большие… запросы актрис, тем более молодых, талантливых и популярных, он примерно знает, и суммы там, как правило, кратно большие. Но ему — скидка… за молодость, за красоту, за ширину плеч и неутомимость в постели.

А бесплатно…

… порядочные женщины в этом времени обходятся дороже. Сильно.

В антракте Георг, поднявшись, неторопливо вышел в фойе, глазея по сторонам и несколько рассеянно раскланиваясь со знакомыми. Огромный зал с купольным сводом украшенный росписью и афишами, заполнен праздной публикой, и это представление, пожалуй, ничуть не менее интересно, чем на сцене.

Светские львы, одетые по последней парижской или лондонской моде, надушенные, с напомаженными волами и усами, важно вышагивающие со своими спутницами. Провинциальные джентльмены, одетые не то чтобы вовсе без вкуса, но порой несколько… своеобразно, жадно глазеющие по сторонам, чтобы потом, по возвращению в родные края, несколько лет, а то и десятилетий, важно рассказывать всем родственникам и соседям о приобщении к Культуре.

Дамы в пышных платьях, в чепцах и шляпках, почти непременно в сопровождении мужчин — мужей, отцов, братьев или других близких родственников. Молодые девицы под присмотром родственниц постарше, и пожилые церберы с ними не только для того, чтобы блюсти приличия. Важнее, пожалуй, жизненный опыт, знание Света, понимание, кто из молодых, и не слишком молодых мужчин, может рассматриваться как потенциальный избранник, как выгодная партия.

По краям фойе, как спутники планет, вращается публика попроще, обитатели галерок и задних рядов. Служащие, мелкие лавочники, рыночные торговцы и компании явно небогатых молоденьких девушек, жаждущие искусства, эмоций, женихов…

… или может быть, просто денег и приличного содержания. Как повезёт.

' — Есть и хорошенькие' — мельком отметил Георг, лавируя среди публики так, чтобы избегать этих юных, невинных…

… и очень цепких особ.

Хорошеньких, впрочем, не слишком много, да и поди проверь, что там, под этими пышными платьями? Рахит в девятнадцатом веке встречается часто, и у богатых тоже. Да и с зубами у многих проблемы, притом, что интересно, в основном или у самых бедных, потому что едят всякую дрянь, или у самых богатых, потому что едят слишком много сахара.

' — То ли дело Леона…' — самодовольно подумал Георг, мужское Эго которого раздулось от воспоминаний о его Женщине.

«- И Эльса» — подкинуло подсознание, но попаданец выкинул секретаршу из головы… хотя и не слишком быстро. Не хватает ещё интрижек с секретаршей заводить, в самом-то деле!

' — Потом, после спектакля, зайду к Леоне в гримёрку…

… а потом, разумеется, ресторан, и снова…' — размечтался он, чувствуя прилив жизненных сил в известных местах, ну и хорошего настроения. В самом деле, вечер обещает быть удачным!

— Помяни чёрта! — услышал он громкие слова, и, чуть удивившись словам, которым не место в таком заведении, повернул голову, и увидел Фрэнка Уорда, с вызовом пялящегося на него.

Высокий, с гладко выбритым подбородком и роскошными усами с подкрученными вверх кончиками, в расстёгнутом сюртуке и с раскрасневшимся лицом, Уорд явно хватил лишку, перебрав алкоголя. Конечно, проблемы с алкоголем не у него одного, американцы сейчас пью так, что куда там запойным комбайнёрам из российской глубинки полтораста лет спустя…

… но манеры, господа⁈

— Шмидт! — столь же громко сказал Фрэнк, — Ну, точно! Я ещё подумал, кто в театре воздух испортил?

' — Ах ты ж…' — внутренне вскипел попаданец, оставшись, впрочем, невозмутимым. Он, склонив голову на плечо, смотрел на Уорда с любопытством энтомолога, обнаружившего занятного таракашку.

Праздная публика в фойе, шарахнувшаяся было от скандала, убедившись, что немедленного смертоубийства не намечается, начала подтягиваться к ним, жаждя зрелищ.

— Какой ужас… — краем уха услышал Георг реплику одной из дам, — вопиющее хамство! Майк, скажи им, ты же мужчина…

Что уж там задолжал даме неведомый Майкл, Бог весть, да и дама, вопреки фраппированному виду, удаляться не спешит.

— Фу-у… — Уорд помахал ладонью у себя перед носом, — пахнет Шмидтом!

— Сегодня я пришёл на спектакль, — ответил Георг, — а не встречу ваших друзей, которым, по-видимому, привычно такое обращение. Быть может, мистер Уорд, вы вспомните наконец, что выпили лишку, и удалитесь, дабы не смущать дам своим поведением?

— Да как ты смеешь⁈ — завопил делец, оглядываясь куда-то назад, — Вонючка!

— Мистер Уорд… — попаданец, выслушал эти слова, едва заметно поморщившись, — Вы забываете, что находитесь в приличном обществе, а ведёте себя…

Шмид сделал паузу и пожал плечами.

— Не знаю даже, мистер Уорд, к какому обществу вы привыкли, я с такими людьми просто не сталкивался. Быть может, вы пойдёте туда, где вам привычней?

— Да ты… — делец аж задохнулся, и попаданец понял, что Уорд пьян куда сильней, чем показалось вначале.

— Встретимся в суде, мистер Уорд, — Георг приподнял шляпу и отошёл на несколько шагов.

— А если вы пожелаете… — он остановился, повернулся к Уорду, и, уже без всякой любезности…

— Если вы пожелаете, мистер Уорд, — повторил Шмидт, — вы знаете, где я живу, и всегда можете придти и принести извинения.

Фрэнк Уорд что-то так ещё выкрикивал ему в спину, но недолго. Бог весть, но кто-то утихомирил его и увёл прочь.

Настроение, впрочем, оказалось напрочь испорченным…

Глава 13

Двадцать пять шагов

Утро выдалось холодным и ветреным, изморозь и тонкий ледок на оконном стекле нехотя сдают позиции под лучами бледного солнца, освещающего просторный кабинет Шмидта. Солнечные лучи, отражаясь от медных и латунных деталей моделей, ложатся на стопки бумаг на письменном столе. Здесь письма, документы, чертежи, вырезки из газет и наброски — всё, что только может пригодиться в работе.

Ещё совсем рано, но Георг уже сидит за письменным столом, ещё толком не проснувшийся, сонно нахохлившийся, зевающий, медитирующий над чашкой кофе со сливками, вдыхая горьковатый аромат и редко моргая. Рядом с кофейником свежая The New York Express, которую он не спешит открывать.

Несколькими минутами позже, сделав несколько глотков и окончательно проснувшись, он наконец открыл газету и принялся неспешно читать The New York Express, время от времени делая пометки. Открыв третью полосу, Георг на мгновение застыл, увидев жирный, кликбейтный заголовок.

«Скандал в театре! Владелец Union Tools Machinery Георг Шмидт и капитан Фрэнк Д. Уорд!»

Под заголовком — такой же кликбейтный, скандальный отсчёт о вчерашнем происшествии, составленный таким образом, что грязью замазали обоих. Написано о «словах, недопустимых в приличном обществе», но