Старые недобрые времена 3 - Василий Сергеевич Панфилов

— Та-ак… — медленно протянул попаданец, разом проснувшись и медленно зверея, — это ж кто там такой умный? Кому и сколько занесли?

Сделав на полях заметку «В работу юристам», он принялся читать дальше, добравшись, наконец, до самого вкусного, интервью мистера Уорда.

Слов тот не пожалел, и среди них «беспринципный торгаш» и «выскочка, наживающийся на войне» были не самыми жёсткими. Уорд, или тот, кто писал от его имени, проехался и по происхождению Шмидта, по его «свежему» американскому гражданству, и, туманно, но многозначительно — о якобы имеющихся связях с немецкими деловыми и политическими кругами, которые, несомненно, крайне опасны для Америки.

Медленно отложив газету, Георг задумался, машинально отхлёбывая кофе, но почти не чувствуя ни вкуса, ни аромата. Настроение, и так-то не безоблачное, стремительно покатилось вниз.

В голове разом начался перебор вариантов, как в шахматной партии, только, пожалуй, сложнее. Здесь и политические пристрастия противников, и их родственные связи, и финансовые возможности, и близость к политическим кругам в Вашингтоне, и ниточки, тянущиеся в сторону Юга или Британии, и многое другое.

Поднявшись, он подошёл к окну, и, уткнувшись лбом в холодное оконное стекло, долго смотрел на улицу, но видя не городской пейзаж, а лица противников и варианты развития событий.

— Дерьмо, — с чувством сказал он, и повторил ещё раз, ещё более эмоционально, — Дерьмо! Дерьмище!

Суд, разборки с Уордом и газетой, это само собой, можно было бы даже не делать пометки к статье, юридический отдел Union Tools Machinery и без этого взялся бы за защиту интересов. Но всё так, чёрт подери, не вовремя…

— Дуэль, — озвучил Георг очевидное, скривившись. И нет, он не боится собственно дуэли, не боится выходить с пистолетом, шпагой или саблей против кого бы то ни было, ставя на кон собственную жизнь…

… не слишком боится, если быть точным. Не в первый, и, наверное, не в последний раз.

Но случайностям всегда есть место, а Уорд, какой бы сволочью они ни был, человек безусловно храбрый, а ещё — он хороший фехтовальщик и отменный стрелок, едва ли хуже самого попаданца. И опыт дуэлей него достаточно большой, но…

… оставлять это без ответа нельзя, и ответ, увы, единственно возможный.

Собравшись было в Union-clab на Парк-Авеню, одно из излюбленных мест городской элиты, опомнился.

— Какой, к чёрту, клуб в семь утра, — с досадой сказал он, отставив трость и вертя цилиндр в руках, — Так… но и откладывать нельзя! Это дело такое…

Шмидт задумался, перебирая в голове своих университетских приятелей, живущих в Нью-Йорке, и, хотя бы в теории, готовых стать секундантами.

— Майвезер, пожалуй, — решил он, — я его во время учёбы несколько раз выручал, да и пташка он ранняя, так что…

Не долго думая, он отправился в Университет Нью-Йорка, надеясь застать его там, и не ошибся.

— Георг! — увидев его, Чарли заулыбался, стягивая перчатку с руки, — Давно не виделись! Как там продвигается твоя работа на звание магистра?

— Почти готова, — небрежно отозвался Шмидт, пожимая руку, — Если бы не отвлекался на разборки с конкурентами, давно бы уже защитился. А сам как?

— Неплохо, неплохо… — с толикой самодовольства отозвался Майвезер, — профессор Брисби говорит, что идея народного духа и эстетика в моей докторской очень свежа и интересна сама по себе, а с учётом времени, в котором мы живём, и политической ситуации в стране, она может получить известность не только в узких академических кругах.

— Сильно! — искренне порадовался за приятеля Георг, — От Лессинга и Гердера отталкивался?

— Да, взял за основу, — не стал скрывать Чарльз, — но знаешь, их философские концепции, свежие для своего времени, выглядят сейчас достаточно наивно. Так что я проработал ещё Адама Смита и Чарльза Локка, и знаешь, моя концепция выходит не такой оторванной от жизни.

— Рад за тебя, дружище! — отозвался попаданец, — Помню, в кампусе мы предрекали тебе большое будущее, и как вижу, не ошиблись.

— Ну… — порозовел Майвезер, но скромничать не стал, — надеюсь!

— Да, — спохватился он, — ты по делу? Не отвлекаю?

— Да… по делу, — согласился Шмидт, — но дело к тебе.

Он коротко обрисовал ситуацию, в которой оказался.

— Секундантом? Разумеется! — не стал отказываться Чарли, — Это самое меньшее, что я могу для тебя сделать. Наши с тобой разговоры в кампусе дали мне не меньше, чем труды Канта или Монтескье, так что не откажусь!

— Да! — спохватился Майвезер, — Второго секунданта уже нашёл, есть какие-то кандидатуры?

— Знаешь, пока нет, — признался Шмидт, — газету с утра прочитал, и сразу о тебе вспомнил.

— Ну… хорошо, — снова порозовел Чарльз, — А может, Фиппса? Я его на днях видел, сегодня как раз позавтракать вместе собирались, хотели обсудить возможное сотрудничество наших компаний. Логистика сейчас — золотое дно, и если объединить усилия, можно будет отрезать от этого пирога здоровенный кусок.

— Хорошая идея, — энергично кивнул Георг, — если он, конечно, согласится.

— Согласится! — небрежно отмахнулся Майвезер, — В кампусе ты его, как старший, много раз выручал, а Гарольд добро помнит! Да и не забывай, что он юрист и достаточно честолюбив. Такой повод лишний раз попасть в газеты Фиппс не упустит!

— Пожалуй, — согласился Георг, ничуть не хуже Майвезара зная университетского приятеля, против которого не раз выходил и на боксёрский ринг, и на фехтовальную дорожку, — и… пожалуй, я бы тоже обсудил вопросы логистики. У меня, конечно, есть свои отделы, но поработать с вами двумя было бы неплохо.

— Так… — Майвезер всерьёз задумался, — знаешь, я сегодняшние дела могу отложить, спешного ничего нет. И… ты куда-нибудь спешишь?

— Не особо, — признался Шмидт, — срочного ничего нет, а с текучкой и без меня справятся.

— Тогда… — сделал паузу Чарли, — давай пройдёмся? Есть у меня идея… поговорим с тобой, нанесём несколько визитов, потом с Гарольдом позавтракаем, ну и обсудим всё как следует.

Отказываться Георг не стал, Майвезер из старой и влиятельной семьи. Не Mayflower, но право, ничуть не хуже!

Родственные и дружеские связи у него на зависть иному сенатору из Вашингтона, и если такой человек предлагает свои услуги, то отказываться будет полной глупостью. Тем более, если намечается