Старые недобрые времена 3 - Василий Сергеевич Панфилов

В тот же день, после полудня, секунданты встретились с людьми Уорда, сговорившись о поединке на утро следующего дня. Местом дуэли выбрали Central Park, чуть в стороне от одной из центральных аллей, на небольшой ровной лужайке, окружённой высокими деревьями, дающими достаточно тени, чтобы солнце не светило никому в глаза. Оружие — пара бельгийских дуэльных капсюльных пистолетов с восьмидюймовыми стволами, дистанция — двадцать пять шагов.

В холодном, стылом утреннем тумане парк выглядит прозрачно и призрачно, почти волшебно. Никто бы, пожалуй, не удивился сильно, если на поляну вышел единорог или выпорхнула смеющаяся стайка фей.

Несколько портят картину полицейские в линялых мундирах, да и сами какие-то полинялые, потрёпанные, изображающие подобие оцепления. С ними репортёры, вездесущие и неизбежные. Ну и разумеется, медики, притом, в виду солидного положения дуэлянтов, аж двое, у каждого свой.

Разумеется, присутствует и праздная публика, но в отдалении. Да и куда в Нью-Йорке без них?

— Мистер Шмидт! — нахально пробился к нему через оцепление кривоногий и краснолицый репортёр, крепко пахнущий потом, туалетной водой и табачным перегаром, — Майкл Ли, The New York Express! Что вы можете сказать о дуэли и ситуации с мистером Уордом!

— The New York Express? — вскинул бровь Георг, поглядев на репортёра, как на таракана, невесть как оказавшегося на обеденном столе, — Ровным счётом ничего!

— Прошу прощения, господа… — он прошёл к другим репортёрам, сделав знак, чтобы Ли придержали, — не имею привычки разговаривать с людьми, которые не имеют чести называться репортёрами.

— Да, мистер Шмидт, понимаем вас, — солидно кивнул уже немолодой, но поджарый и вполне обрый для своих лет Якоб Ван Барен, представляющий New York Journal of Commerce, газету весьма консервативную, не стесняющуюся критиковать аболюционизм и излишний радикализм некоторых представителей Севера, но вместе с тем вполне почтенную, не занимающуюся передёргиванием фактов и их поджариванием.

Сам ван Барен такой же почтенный, консервативный, сделавший себе имя ещё на войне 1812 года, когда войска Британии захватили и сожгли Вашингтон. Не союзник, скорее противник… но такой, с которым можно вести дела. Джентльмен в полном смысле этого слова.

— The New York Express, — с отвращением сказал Кеннеди, представляющий The New-York Daily Tribune, — какая газета, такие и репортёры.

— Увы… — печально вздохнул Ван Барен, — последние времена наступают! Но, прошу прощения, мистер Шмидт, так что же всё таки произошло в театре? Мы, конечно, собрали информацию, но хотелось бы узнать ситуацию из ваших уст.

Рассказав о той злополучной встрече в фойе театра, Георг уточнил:

— Понимаете, господа, я ничуть не удивлён и даже не слишком покороблен словами мистера Уорда — что поделать, не хватает человеку воспитания, может быть, вырос где-то в районе Пяти Угловi. Но New York Express…

— Сделать акцент на «недопустимых словах», не уточнив при этом, что всё недопустимое вылетело только изо рта мистера Уорда… Простите, а это вообще — газета? Или может быть, какой-то уличный листок, специализирующийся на сплетнях?

— Простите, господа, — виновато спохватился он, всем своим видом показывая сожаление от того, что прервалась беседа со столь приятными и умными людьми, — пора! Секундант зовёт!

Прозвучал стандартный вопрос о примирении сторон, на который Шмидт молча покачал головой, а Уорд нервно и быстро жующий табак, выдал что-то в своём коронном, хамском стиле.

— Целься в туловище, — негромко дал последние, и в общем-то, ненужные наставления Майвезер, — в голову с такого расстояния даже ты можешь промахнуться.

Георг, не ответив, молча кивнул, мысленно собираясь и выкидывая из головы лишние мысли. Всё потом…

— Господа! — громко произнёс секундант Уорда, почтенный джентльмен средних лет, настолько бесстрастный, что это наводило на мысли, что он не слишком-то рад своей роли, секундировать Фрэнку Уорду, — Помните: по сигналу — шаги, разворот, выстрел! Без права второго выстрела!

Георг, не отпускающий глазами глаза противника, явно проигрывающего в этом противостоянии духа, и от того пошедшего некрасивыми багровыми пятнами, кивнул и наконец опустил веки…

… а Фрэнк выдохнул, и это вряд ли осталось незамеченным.

Шмидт и Уорд встали спина к спине, и, по сигналу секундантов, начали расходиться. Промёрзшие за ночь травинки захрустели под ногами, слышен только этот хруст, да слова секундантов, отсчитывающих шаги. Кажется, замолкли не только птицы, но и праздные зеваки, наблюдающие за поединком…

… хотя последнее, конечно, вряд ли.

На двадцать пятом шаге оба развернулись почти одновременно, и выстрелили…

… но Уорд чуть раньше.

Пуля обожгла левое плечо, но Георг, даже не моргнув, выстрелил в ответ, и Уорд рухнул на левое колено, держась за бедро ближе к паху. Брюки из английской шерсти сразу же промокли от крови, а покрытая инеем трава медленно, но уверенно стала окрашиваться в багровый цвет.

Отвернувшись от противника и больше не глядя на него, попаданец отдал пистолет Гарольду Фиппсу и доверился Крису Келли, молодому врачу, с которым они приятельствуют ещё с Университета. У Криса, несмотря на молодость, репутация дельного медика, не чурающегося новинок, ну и, не последнее дело, они из одного Братства…

Это будет работать и полтораста лет спустя, а сейчас студенческие Братства, это очень, очень серьёзно.

— Осторожно, — негромко сказал Келли сам себе, помогая снимать сюртук и рубаху и бегло оценивая рану, — Нет, нет, я сам сниму, Джорджи, стой спокойно.

— Ну… ничего серьёзного, — постановил он наконец, — Ты когда с Янгом три года назад стрелялся, рана серьёзней была, а сейчас кожу стесало и немного мяса. Шрам, конечно, останется знатный, но через месяц, а то и раньше о ране напрочь забудешь.

— Славно, — отозвался Георг, отстранёно наблюдая, как Крис обрабатывает рану. Адреналин после боя ещё не отпустил попаданца, и боли он почти не чувствует, будто это все эти ковыряния в ране происходят не с ним.

— Мистер Шмидт! — выкрикнул один из репортёров, которых дотоле сдерживали секунданты, — Несколько слов! Просим!

— Недолго, — попросил Шмид, кивая Фиппсу, чтобы он пропустил их.

— Мистер Шмидт, прежде всего хочу поздравить вас с удачным исходом дули, сказал Ван Барен,

— Благодарю, мистер Ван Барен, — признательно склонил голову Шмидт, — слушать такие слова приятно, тем более от вас.

— Вы можете сказать несколько слов нашим читателям? — спросил его Ван Барен. Он, как старейшина братства репортёров, имеет право первого слова.

— Для New York Journal of Commerce? — уточнил