Сокровище Колдуна - Константин Викторович Кузнецов

Встав напротив звонка, пенсионер собрался с мыслями, унял охватившую его дрожь и нажал на кнопку. Послышалась приятная мелодия, которая резко оборвалась, а из динамика раздался приглушенный мужской голос.

— Вы к кому?

Степаныч кашлянул в кулак и, запинаясь, ответил:

— Мне нужен Виктор Иванович Ларин.

— По какому вопросу?

— Это касается смерти вашей дочери.

Пауза.

— Идите вон.

Старик вздрогнул:

— Вы не понимаете, я знаю, кто убил вашу дочь

— Убирайтесь вон! — прорычали из динамика.

По спине Степаныча пробежал холодок. Он вытер выступивший на лбу пот. Но главное, что призрак, стоявший за его спиной, не проявил себя. Почему? Она что… не собирается ему помогать⁈

— Подождите, выслушайте меня, пожалуйста! — дрожащим голосом сказал пенсионер, приникнув к динамику. Он чувствовал, как учащается сердцебиение, а мир перед глазами начинает плыть.

Чертово давление! Последнее время оно все чаще напоминало о его преклонном возрасте.

— У вас есть ровно десять секунд, — раздался дребезжащий голос.

— Позвольте мне рассказать, у меня действительно есть важная информация. И я готов рассказать ее вам бесплатно, слышите, абсолютно бесплатно, — оправдываясь, затараторил старик.

Динамик молчал.

— Понимаете, ваша дочь, Регина, она общается со мной. Она может рассказать о том, что с ней произошло, — пошел ва-банк старик.

Пауза. А потом откуда-то из пустоты электронной системы раздались слова, которые прозвучали словно приговор:

— Ваше время истекло.

Степаныч ощутил, как останавливается сердце. Дыхание замерло, и он облегченно выдохнул. Вот и все. Он провалил поручение, которое дала ему покойница. И теперь она дотянется до его сердца, сожмет его в своей маленькой ручонке. И его жизнь на этом и закончится.

— Прощайте! И прислушайтесь к доброму совету: не приходите сюда больше! — выдал последние слова динамик. — Я не стану вызывать полицию, а попрошу людей, чтобы они разобрались с вами иным способом.

— Пожалуйста, не отключайтесь. Я свидетель! Я нашел вашу дочь. Понимаете? Там, возле входа в туннель, у трассы в лесу. Это был я, — едва сдерживая слезы, прошептал старик.

Он думал, что его не услышали. Но через секунду щелкнул замок. В зеленом заборе показался спасительный зазор.

— Проходите! — произнес динамик и отключился.

Кабинет был тяжелым, с массивными дубовыми шкафами и широким столом, за которым сидел мрачный хозяин дома: средних лет, но не старше пятидесяти, с худым скуластым лицом, редкими волосами и выпуклым лбом, на котором имелась большая залысина. Но первое, что бросилось в глаза, — это полный ненависти взгляд.

Виктор Иванович не стал здороваться или предлагать гостю чай, он лишь коротко и сухо приказал:

— Рассказывайте!

Пенсионер кивнул и стал вспоминать то роковое утро, когда он нашел у перехода утопающую в крови девушку. Ларин слушал внимательно, не перебивая и не задавая вопросов. Пока Степаныч говорил, хозяин дома несколько раз подходил к окну, чтобы покурить. Старик насчитал пять сигарет за неполные тридцать минут.

Закончив рассказ, Степаныч замолчал, ожидая неприятного вердикта.

Ларин долго молчал, а потом тихо спросил:

— Зачем вы пришли?

Старик растерянно помял шапку и нервно дернул плечами.

— Я же вам сказал: я был свидетелем. И хотел с вами поделиться… мне казалось это важным… — сбивчиво начал оправдываться пенсионер.

— Настолько сознательный гражданин? — резко перебил его Ларин.

— Я не хотел приходить, — честно признался Степаныч. — Но меня, как бы это выразиться…

— Вас заставили, — догадался хозяин дома.

— Можно и так сказать.

Мужчина задумчиво покрутил пепельницу и поинтересовался:

— Кто? И с какой целью?

— Понимаете… ваша дочь… она пришла…

Ладонь резко опустилась на стол — раздался резкий хлопок.

— Прекратите морочить мне голову! Говорите, кто вы такой⁈

— Я же сказал… — проблеял старик, осознав один простой факт: Ларин не верил ни единому его слову. — Вы ведь можете проверить, я подписывал протокол осмотра, в полиции…

— Проверю, не сомневайтесь, — зло огрызнулся Ларин. — Вам еще есть что мне сообщить, кроме того бреда, что моя дочь общается с вами⁈

Старик покачал головой.

— Тогда не смею вас больше задерживать!

Когда старик покинул кабинет и вышел на улицу, Ларин задумчиво покрутил пепельницу, но уже в другую сторону, против часовой стрелки, а потом достал сотовый телефон и совершил звонок.

— Володя, привет, ты сейчас где? Недалеко? Хорошо! Мне понадобится твоя помощь. Нужно проследить за одним человечком. Да он сейчас побывал у меня в гостях. Странный старичок, мать его боровичок. В синей шапке-петушке, с белой надписью «СПОРТ» и темно-зеленом драном пуховике. Погоди, посмотрю по внешней камере: побрел на автобусную остановку, по направлению к Химкам. Да, забавный дедок. Но мне важно знать: какого хера он ко мне приперся? Уловил? Он что-то болтал про смерть моей дочери, призраков и прочую пургу. Короче, проследишь? А заодно и досье подсобери на него. Спасибо. Я твой должник. Да, на связи.

4

В одиннадцатом автобусе было малолюдно — двое пассажиров сидели на передних сиденьях, а Степаныч устроился позади. Регина села рядом и, опустив голову, словно сломанная кукла, затихла.

— Получилось? — осторожно поинтересовался пенсионер.

Регина не ответила, лишь покачала головой. Старик тяжело вздохнул и закрыл глаза. По всей видимости, его злоключениям не было конца.

ГЛАВА 12. Лживые языки

1779 год, Тарбеевский лес

Граф Калиостро зашел в церковь, поклонился на входе, как было принято, но креститься не стал. Сделал несколько шагов и, открыв рот, обомлел. Иконы были простенькие, без золотого оклада, с потускневшими красками, но даже в таком скромном виде они поражали своим величием. А в остальном церковь выглядела неважно: по бокам стояли сбитые кое-как деревянные скамьи, виднелись ведра в местах, где протекала крыша, одна из стен чернела от сырости. Но больше всего чародея поразил иконостас и алтарь. Вся противоположная стена была украшена изображениями святых, ярко сверкали золотые нимбы и алые краски их одежд.

Подойдя ближе к алтарю, Калиостро уставился на самую большую икону — воина на белом коне, что длинным копьем поражает ужасного зеленого змея. Его красный плащ волной развевался за его спиной, а тонкое, словно игла, копье напоминало нить, соединяющую святые небеса с грешной землей.

Погрузившись в собственные мысли, граф даже не заметил, как к нему приблизился местный священник. Немного помедлив, пономарь встал рядом с иноземцем и осторожно произнес:

— Еще немного, и не станет нечестивого; посмотришь на его место, и нет его. А кроткие унаследуют землю и насладятся множеством мира. Праведники наследуют землю и будут жить на ней вовек.[1]

— Простьите, вы это о чьем? — спросил Калиостро.

— Не сомневайтесь: зло не укроется от Божьего взора, — продолжил пономарь.

Граф наконец понял настрой священника и смиренно кивнул.